32 
Джон неторопливо вышел из ванной, прикрытый лишь полотенцем на бедрах. Толстая и мягкая белая ткань резко контрастировала с бронзовым цветом его живота. Его волосы все еще блестели от влаги. Несколько капель воды мерцали на широких плечах и завитках волос, что темнели на широкой груди. Во рту у Мишель пересохло. Волосы на его теле росли в форме дерева, начинаясь от подмышек и простираясь завитками поперек груди, затем линия сужалась, спускаясь к животу, и снова расширялась возле паха. Он был великолепно сложен, словно троеборец, и она жаждала прикоснуться к нему, провести ладонями по всему его телу.
Он посмотрел на нее тяжелым непреклонным взглядом:
- Хватит стоять. Собирайся.
- Я не еду. – Мишель попыталась вложить максимум уверенности в эти слова. Когда она поняла, что произнесла это слишком тихо, то успокоилась тем, что ее голос, по крайней мере, был ровным.
- Тебе придется нелегко, если не будет ничего, что можно надеть, кроме этого халата, когда я внесу тебя в свой дом, - тихо предупредил Джон.
- Джон… - Мишель замолчала, затем расстроено взмахнула рукой. - Я не хочу увлечься тобой.
- Немного поздно думать об этом сейчас, - заметил он.
- Я знаю, - прошептала она. – Прошлая ночь была ошибкой.
- Пошло все к черту, женщина, это должно было случиться давным-давно. - Раздраженный, он бросил полотенце на пол и поднял свои трусы. - Переехать ко мне - единственная разумная вещь. Я обычно работаю по 12 часов в день, а иногда и больше. Временами я на ногах всю ночь. Также занимаюсь бумажной работой по вечерам; черт, ты знаешь, как это - управлять ранчо. Когда мы сможем видеться? Раз в неделю? Будь я проклят, если соглашусь на случайные короткие встречи.
- А как же мое ранчо? Кто позаботиться о нем, пока я буду у тебя под рукой для удовлетворения твоих желаний, когда тебе приспичит?
Он коротко рассмеялся:
- Детка, если ты будешь ложиться каждый раз, когда я почувствую желание, то проведешь весь год на спине. Я всегда становлюсь твердым при взгляде на тебя.
Невольно Мишель опустила глаза вниз по его телу, и волна тепла накрыла ее, когда она увидела доказательство его слов, набухшее под белой тканью белья. Она резко отвела свой взгляд, сглотнув, чтобы избавиться от сухости в горле.
- Я должна приглядывать за своим ранчо, - упрямо повторила она, словно это были волшебные слова, которые защитят от него.
Джон натянул штаны, от раздражения линии вокруг его рта углубились.
- Я присмотрю за твоим ранчо. Спустись на землю, Мишель. Тебе нужна помощь. Ты не справишься сама.
- Может, и нет, но я должна попытаться. Разве ты не понимаешь? – Отчаяние проскользнуло в ее голосе. - У меня никогда не было работы, я никогда не делала ничего, чтобы обеспечить себя, но сейчас пытаюсь этому научиться. Ты унаследовал все от отца и теперь управляешь сам, но что будет со мной, когда ты устанешь от меня и пойдешь к другой женщине? Я все равно не буду знать, как обеспечить себя!
Джон застыл с расстегнутой молнией на штанах, и свирепо посмотрел на нее. Черт возьми, неужели она думает, что он выставит ее за дверь со словами: «Нам было хорошо, но я устал от тебя»? Он удостовериться в том, что она самостоятельна и что ранчо приносит прибыль, в тот день, когда посмотрев на нее, не почувствует прилив желания. Хотя поверить в то, что такой день наступит, было сложно. Страсть к ней поглотила его, как раскаленное до бела пламя, спрятанное ото всех, но никогда не угасающее, сжигающее его тело и разум. Он желал ее и сейчас, и тогда, восемнадцатилетнюю и слишком юную, чтобы удовлетворить его.
Джон справился со своим гневом и просто сказал:
- Я позабочусь о тебе.
Мишель натянуто улыбнулась:
- Конечно.
По своему опыту она знала, что люди сами о себе заботятся. Родители Роджера не позволяли ему бросить тень скандала на их фамилию. Ее собственный отец, которого она любила таким, каким он был, игнорировал ее мольбу о помощи, так как не хотел думать, что его дочь несчастлива. Для него было удобней считать, что она преувеличивает. Ее жалобы исчезли, так как какой-то судья посчитал очень выгодным подружиться с могущественными Бекманами. Экономка Роджера считала иначе, так как любила свою хорошо оплачиваемую работу. Мишель не винила их, но научилась не ждать помощи и не доверять свою жизнь другим людям.
Джон подхватил рубашку с пола, его лицо потемнело от ярости.
- Ты хочешь письменный договор?
Мишель устало потерла лоб. Джон не привык, чтобы кто-то не подчинялся ему, когда он выкрикивает свой приказ. Если она согласится, то подтвердит его первоначальное мнение, что ее тело можно купить. Возможно, он даже хочет, чтобы она согласилась: тогда она будет полностью под его контролем, куплена и оплачена. Но она лишь сказала:
32 
