очень нудно 
122 
– Но зачем? Что ты надеешься найти?
– Не знаю, – искренне призналась Лизетта. Ее мучило ужасное любопытство, и она думала, что сможет лучше понять прошлое, если увидит вещи, принадлежавшие Корин. Возможно, даже будет найден ключ к разгадке ее таинственной смерти. – Никому не повредит, если я загляну в старые сундуки и коробки, не так ли?
– Макс знает об этом?
– Я расскажу ему вечером, когда он вернется домой.
Ирэн не стала отговаривать невестку. Она надеялась, что Макс разозлится, когда узнает, что сделала Лизетта. Может, он в конце концов поставит жену на место и та не станет больше проявлять излишнее любопытство. Необходимо показать Максу, что он слишком многое позволяет Лизетте.
– Хорошо, – согласилась Ирэн. – Возьми у Ноэлайн ключи от сундуков.
Лизетта радостно улыбнулась и поцеловала свекровь в голову, оттянув кружевной чепец.
Ирэн вздохнула и поправила головной убор, глядя на девушку, стрелой вылетевшую из комнаты.
– Милое дитя, – медленно произнесла она. – Есть вещи, которые тебе надо усвоить.
* * *
Лизетта расчихалась, когда с трудом открыла массивную крышку сундука, подняв облако пыли. Она и Жюстин рылись на чердаке среди коробок и куч различных предметов. В углу стояли бронзовые лампы и старый штык. За сундуками находились разобранная кровать с балдахином, качающаяся колыбель и деревянная ванночка. Когда Лизетта открыла сундук, его ржавые петли заскрипели. Жюстин заворчал, возясь с замком другого сундука по соседству.
– Ради Бога, больше не делай так! Это хуже, чем ногтями по грифельной доске!
Лизетта улыбнулась. Она достала сложенное одеяло с роскошным рисунком, изображающим изящное переплетение лоз и цветов, вышитых на изысканной ткани.
– Филипп не расстроится от того, что ты здесь, со мной? – спросила она.
– Наоборот, он даже рад, так как кто-то должен охранять тебя, если вдруг из какого-нибудь сундука выскочит привидение матери.
Лизетта вздрогнула:
– Не надо, Жюстин!
Он усмехнулся:
– Боишься?
– До сих пор не боялась! – Она посмотрела на него. В тусклом свете лампы по воздуху летали пылинки. – Жюстин, что, если я посмотрю некоторые из этих вещей? Тебе не будет неприятно?
– Мне? Нет. Я так же любопытен, как и ты. Ты надеешься найти разгадку, кто мог убить ее, не так ли? Тогда лучше сделать это с моей помощью. Я могу узнать какую-нибудь вещь…
Он замолчал, глядя широко раскрытыми глазами на одеяло, которое она держала в руках.
– Это… Я помню его!
Лизетта провела ладонью по вышитому рисунку.
– Неужели помнишь?
– Оно лежало на кровати матери. На одном его конце должно быть пятно. Однажды я прыгнул к ней, и она пролила кофе. – Жюстин мысленно перенесся в прошлое. – Она разозлилась, а я… – Он замолчал.
– Ты испугался? – прошептала Лизетта. Жюстин смотрел на одеяло потемневшими сапфировыми глазами. Он не хотел отвечать. – Жюстин, тебе не обязательно оставаться здесь, со мной. Если тебе больно вспоминать…
– Странно, – произнес он, растягивая слова. – Она была дома, а на следующий день бесследно исчезла. Навсегда.
– Что ты помнишь о ее смерти? – нерешительно спросила Лизетта. – Кто-нибудь объяснил тебе?
Жюстин задумчиво подпер руками подбородок.
– Это сделала бабушка. Затем на несколько дней исчез отец. Она сказала, что он болен. – Жюстин скривил губы. – Скорее всего он заболел от пьянства. Когда я увидел его потом, он показался мне дьяволом из одной моей книжки. Я тогда подумал, что он и забрал мою мать.
Лизетта положила одеяло и склонилась над сундуком, достав оттуда крошечные детские распашонки и чепчики.
– Нетрудно догадаться, кому они принадлежали, – улыбнулась она. – Всего по две штуки.
Жюстин протянул руку и взял одну из крошечных рубашечек своими длинными мозолистыми пальцами.
– Ты можешь легко различить их. Все, что носил я, порвано и испачкано. А то, что безупречно чисто, принадлежало Филиппу.
– Сомневаюсь. Филипп однажды сказал мне, что он ничуть не лучше тебя, как думают другие.
Жюстин наклонил голову, спрятав улыбку.
– Он врет.
Зарывшись глубже в сундук, Лизетта обнаружила стопку беспорядочно сложенных воротничков, вышитых перчаток, изящно расписанных вееров. У Корин, подумалось ей, был изысканный вкус. Эта мысль Лизетте почему-то не понравилась. Она достала пару шелковых кружевных перчаток и поспешно водворила их назад, почувствовав себя виноватой в том, что копается в вещах умершей женщины. А также ощутила укол ревности. Все эти вещи когда-то принадлежали женщине, которую Макс любил и на которой женился. Корин знала, что значит делить с Максом постель и носить в утробе его детей. Лизетта задумчиво нахмурилась.
122 
