16 
– В моей левой седельной сумке мешок с зерном. Дайте им обеим по две горсти. Некоторое время им придется сидеть на урезанном пайке.
Когда эта работа была закончена, Маккей велел Энни перетащить их имущество в хижину. Дверь оказалась примитивным сооружением из тонких стволов, связанных вместе бечевкой и лозой и висевших на двух кожаных петлях. Энни осторожно потянула ее и открыла и едва не вскрикнула от отвращения. В хижине, очевидно, не было окон, но свет, проникающий в открытую дверь, освещал внутренность, затянутую паутиной, покрытую слоем грязи и населенную разнообразными насекомыми и мелкими животными.
– Там крысы. И пауки, и, возможно, змеи, – в ужасе произнесла она и резко повернулась к нему лицом. – Я туда не пойду.
Всего на мгновение вокруг его рта собрались насмешливые морщинки и смягчили жесткость его очертаний.
– Если там крысы, то можно биться об заклад, что никаких змей нет. Змеи едят крыс.
– Это место заросло грязью.
– В нем есть очаг, – устало сказал он. – И четыре стены, чтобы защититься от холода. Если вам не нравится его вид, так вымойте его.
Энни начала было отвечать, что он может сам это сделать, но один взгляд на его бледное, измученное лицо остановил ее. Она почувствовала себя виноватой. Как могла она позволить себе даже подумать о том, чтобы дать ему умереть? Она врач и сделает все возможное, чтобы вылечить его, хотя он, вероятно, убьет ее, когда она перестанет быть ему полезной. Ужасаясь своим недавним мыслям, которые были предательством по отношению и к ее отцу, и к ней самой, и ко всей ее жизни, Энни поклялась, что не даст умереть этому человеку.
Но, оглядев маленькую грязную хижину, она поняла непомерность стоящей перед ней задачи и безнадежно опустила голову. Однако, глубоко вздохнув, Энни собралась с силами и расправила плечи. Надо делать все по порядку. Она подобрала с земли крепкую палку и отважно шагнула в хижину. Палка пригодилась для выполнения двойной работы: оборвать паутину и выгрести всевозможные гнезда, которые ей удалось найти. Наружу выскочила белка, и семейство мышей прыснуло по всем четырем углам. Энни безжалостно выгнала их, потыкав в углы палкой. Просунула палку в дымоход, вытащив старые птичьи гнезда и вспугнув какого-то нового обитателя, до которого не смогла дотянуться. Если там остались еще гнезда, огонь в очаге заставит всех быстро убраться.
Когда ее глаза привыкли к полумраку, девушка увидела, что у хижины есть окна с двух сторон – отверстия, прикрытые заслонками из грубых досок, которые можно было поднять и подпереть палкой. Открыв их, она впустила свет, и теперь внутренность хижины выглядела еще более запущенной.
Из мебели был только стол, сделанный так же грубо, как и сама постройка, две ножки у него оказались отломаны. Лучшее, чем могла похвалиться хижина, кроме очага и четырех стен, был деревянный пол. Хотя между деревянными досками зияли щели, но, по крайней мере, им не придется спать на голой земле.
Энни носила воду из ручья ведро за ведром и поливала все внутри – вода могла выливаться сквозь щели в полу, это был самый быстрый способ добиться хотя бы минимальной чистоты. Потом, собрав хворост, она свалила его возле очага. Все это время Маккей не выпускал ее из виду. Каждый раз, когда Энни бросала на него взгляд, он выглядел все более бледным.
Наконец хижина стала достаточно чистой, и девушку перестала пугать мысль о необходимости спать здесь. Пока у нее еще оставались силы, она втащила внутрь седла и припасы и совершила еще одно путешествие к ручью, чтобы наполнить и ведро, и флягу Маккея.
Только после этого Энни жестом разрешила ему войти. Все мускулы ее тела дрожали, колени подгибались, но теперь она могла отдохнуть. Так она и сделала, сев на вымытый пол и опустив голову на согнутые колени.
Скрип мужских ботинок заставил ее с трудом приподнять голову. Рейф стоял покачиваясь. Энни заставила себя снова пошевелиться, подползла к седлам, достала одно из одеял и, сложив его вдвое, разостлала на полу.
– Вот, – произнесла она охрипшим от усталости голосом. – Ложитесь.
Он не столько лег, сколько рухнул. Энни подхватила его и чуть сама не упала под его весом.
– Простите, – проворчал Маккей, оставаясь лежать в том же положении, тяжело дыша.
Потрогав его лицо и шею, она обнаружила, что температура у него поднялась еще выше. Она начала расстегивать ремень кобуры, но его твердые пальцы сомкнулись на ее кисти, крепко, до боли, на мгновение сжав ее. Потом он сказал:
16 
