5 
– Ну если это был памятник, зачем вы в него живых людей селите, да еще не отреставрировав как следует? – справедливо заметила я.
– А где прикажете вас селить?
– Не знаю. Но на этот случай у вас должно быть предусмотрено жилье поновее. Если запросили себе ведьму, будьте любезны обеспечить ее подобающим жильем, – отрезала я.
– В нашем селе ведьму селят за околицей.
– Это кто ж такое придумал? – возмутилась я.
– Умные люди, вот кто! – хлопнул ладонью по столу Овцынов. – И правы были наши пращуры! Вы, госпожа ведьма, за один только день нашему селу урона нанесли больше, чем все семь войн магов, вместе взятые.
Ну не такой уж урон… Подумаешь – стул, калитка, фонарный столб и столетняя изба. Нашел повод для огорчения.
– Значит, жильем вы меня обеспечивать не собираетесь? – на всякий случай уточнила я.
Поневоле задумаешься: а так ли мне не удаются проклятия? Может, испробовать парочку прямо сейчас? Если перестараюсь, ничего страшного, лишь бы по мне не шибануло.
– Именно так. Я вообще считаю, что штатная ведьма нам ни к чему. Урожаи у нас, слава богу, хорошие, нечисть в лесах не водится. Жили сто лет без вас, и далее не хуже будет.
Я открыла рот от изумления. Ничего себе! Он что, дает мне отставку? Обидно, черт побери. Хотя… Если он сгоряча прямо сейчас подмахнет мое направление и официально откажется от моих услуг, то есть все шансы первым же поездом укатить обратно в Москву. Понадобилось все мое самообладание, чтобы не дать ни единому лучику радости просиять на моем перекошенном злобой лице. Вдруг передумает?
– Если я правильно вас, любезный, поняла, вы отказываетесь от моих услуг? – чуть мягче уточнила я.
– Да!!! – проревел Овцынов.
– Тогда подпишите мое направление, и мы разойдемся, как в море корабли, – вкрадчиво намекнула я, сдерживая радостное ликование в голосе.
В Москву… – мечтательно думала я, глядя, как председатель подписывает мое направление. Никаких избушек! Ванна, теплая чистая постель, белоснежные простыни… Я сцапала бумагу одновременно с последним росчерком шариковой ручки. От избытка положительных эмоций бросилась опешившему Овцынову на шею, смачно расцеловала в обе щеки, вызвав у мужчины румянец, и закружилась по комнате в вальсе.
– Что это вы так радуетесь? – прокашлявшись, поинтересовался все еще пурпурный председатель. – Поезд на Москву будет только завтра. Так что ночевать все равно придется в лесу.
– В лесу? – опешила я.
В мозгу возникла неутешительная картина ночевки на сырой земле: лежу, свернувшись калачиком, в обнимку с сумкой, к тому же на голодный желудок. Вокруг рыщут голодные звери и огромных размеров комары пикируют как истребители.
– Не волнуйтесь – палатку, спальный мешок и сухой паек мы вам выдадим, – успокоил меня председатель.
– Мне нужно еще молоко, – все еще пребывая в шоке, выдохнула я, – для него…
С этими словами я извлекла за шкирку из сумки дремавшего кота. Кот обозрел председателя зелеными глазами и, издав боевой клич «мя-а-у-у!!!», хватил его когтистой лапой по лицу.
4
Утро встретило меня недобро. Едва проснувшись, я обнаружила возле собственной беззащитной щеки огромную серую крысу. Правда, грызун был мертв, но мне от этого не легче. Одно дело, когда крысы нужны для приготовления зелья, другое – обнаружить их в собственной постели, пусть и импровизированной Я издала вопль Тарзана, упавшего с дерева, хотя мой крик наверняка был гораздо сильнее, и выскочила из палатки как ошпаренная.
– Кот! Где этот кот! Дайте его мне, и ему конец! – вопила я, рыская по округе разъяренным взглядом.
Интуиция говорила, что виновник происшествия именно черный кот, найденный мной вчера в печке.
Но кота, как назло, видно не было. Только стайка местных ребятишек, напуганная моими дикими воплями и видом взъерошенной со сна ведьмы, жаждущей пролить чью-то кровь, прыснула в разные стороны. Один незадачливый бегун поскользнулся на мокрой от травы росе, шлепнулся на мягкую точку и затаился, надеясь, что я его не замечу. Заметила.
– А тебе чего надо? – далеко не дружелюбно поинтересовалась я.
Нет, в принципе детей я люблю. Только к этому моменту была сыта по горло прелестями деревенской жизни вообще и конкретно этой деревней в частности. Поэтому срывала злость на всех подряд, совершенно не испытывая ни малейших угрызений совести. В конце концов, если заставили меня спать практически на голой земле – не удивляйтесь, что я с утра зла, как тысяча чертей, и примерно так же мила.
5 
