48 
Элли потрепала пса по голове.
– Может, твои новые соседи тоже будут любить гулять, – прошептала она ему на ухо.
Уехать отсюда будет сложно, но она должна справиться. Она не может оставаться здесь или в Риме. Ей нужно найти место, где она сможет залечить раны, которые так жестоко нанесла ей Сильвия. Где ни она, ни Анджело не найдут ее…
«Наша следующая встреча…»
Эти слова из письма, которое Элли разорвала и сожгла, вынуждали ее уехать отсюда. Даже мысль о том, что она увидит его снова, была невыносима.
Элли и вообразить не могла худшего предательства: бросить ее, стонущую от боли и одиночества. К тому же он знал, что она хочет расстаться с ним. Ее не надо было лишний раз убеждать, с или без разрешения Сильвии, так почему он решил соблазнить ее? Завлечь ее в мир нежности и желания?
Ей необходимо новое убежище. Место, где никто не будет ее искать. Ни бабушка Козима, ни крестная, ни даже Тулия. Место, где она будет в безопасности. Место, где однажды она забудет, что пыталась убежать от самой себя.
– И они жили долго и счастливо. – История закончилась, Элли закрыла книгу и улыбнулась мордашкам вокруг нее.
– Еще, синьорина, еще! – просил хор детских голосов, но она покачала головой.
– Уже время обеда. Если вы опоздаете, матушка Фелиситас больше не разрешит читать вам.
Хотя угроза была не очень сильной, дети подчинились.
Элли положила книгу в сумку, встала, чтобы последовать за детьми, но остановилась и посмотрела в окно. За ним расстилались зеленые холмы, блестящие в летнем зное, покрытые желтой горчицей и красными маками. Ближайший город темным пятном виднелся на горизонте. Внизу раскинулся двор с тутовым деревом и деревянной скамейкой под ним – теперь любимое место Элли.
Монастырь стал идеальным укрытием для нее, и она никогда не сможет отплатить матушке Фелиситас за доброту и за отсутствие вопросов.
Когда Элли сообщила, что ее брак распался, та очень переживала. Она согласилась, что никто не узнает о присутствии Элли, но при одном условии.
– Я понимаю, тебе нужно место и время, чтобы обдумать свое будущее, дитя, и они у тебя есть. Но если меня спросят, с нами ли ты, я не буду лгать.
– Этого не случится.
Так и было. Шесть недель назад, еще в «Каза Бьянка», Элли написала бабушке Анджело и княгине, что с ней все в порядке, но она должна побыть одна, просила понять и не беспокоить ее.
Ее комната в монастыре, в части, где находились школа и приют, отличалась простотой, а кровать была слишком узкой, чтобы будить запретные желания.
Матушка поставила в ее комнате стол и стул, чтобы Элли могла работать и дальше. Она платила за проживание и помогала в школе, давая уроки разговорного английского для старших учеников и читая свои переводы детских книг для тех, кто помладше.
Ее письмо о продаже дома было отправлено, но документов о расторжении брака она так и не получала. Видимо, юристы не разделяли спешки Сильвии. Но гордость Анджело не позволит родиться наследнику вне брака…
Элли начало казаться – все еще очень неопределенно. Как она могла планировать свое будущее, когда прошлое никак не отдалится от нее?
Несмотря на спокойствие монастырской жизни, тянущееся ожидание отбирало у нее все силы. Пища здесь была вкусной, но аппетит покинул ее, и Элли похудела. Она была вялой и плохо спала. К тому же ей все время хотелось плакать. Она даже обратилась в лазарет к сестре Перпетуе, которая посоветовала свежий воздух и упражнения.
Элли последовала совету, но сегодня утром проснулась с головной болью и слабостью.
«Я не могу болеть, – говорила она себе. – Мне со стольким надо справиться, я не хочу быть обузой для монашек».
Находясь с детьми, она развеялась, и головная боль ушла. Но мысль о еде все еще не привлекала ее. Может, пропустить обед и отдохнуть?
Отвернувшись от окна, она увидела матушку Фелиситас с конвертом в руке:
– Это тебе, мое дитя.
Письмо пришло из агентства недвижимости. Может, они продали «Каза Бьянка»?
Элли вскрыла конверт, вытащила письмо и пробежала глазами по тексту.
«Очень многие интересуются «Каза Бьянка», – сообщалось в письме, – но самую большую цену предложил граф Анджело Манзини».
Элли выдохнула, слова проплывали перед глазами. Она повернулась к матушке и прошептала:
– Мой дом. Он купил мой дом для нее…
48 
