17 
— Не тебе указывать, как мне жить, — сквозь зубы процедила я и вышла из комнаты. — Ты не можешь управлять моей жизнью!
Ответа я не получила. До дома леди Сассекс довёз наёмный экипаж, а едва я вышла у крыльца парадного входа, как лакей услужливо распахнул двери.
— Мисс Катерина, прошу, — учтиво пригласил он. — Вас ждут в большой гостиной.
— Благодарю, — я сняла плащ и передала ему.
Откуда-то из глубины дома доносился гул голосов, тянуло запахом сигар и горевших свечей, но в большом холле царил полумрак. Я свернула направо, в анфиладу комнат, постепенно приближаясь к гостиной, где собрались гости. Дверь была приоткрыта, оттуда падал свет и уже отчётливо доносились разговоры. Я остановилась, глубоко вздохнула, унимая вдруг некстати накативший минутный приступ паники, и решительно распахнула створку. Голоса моментально стихли, едва я появилась на пороге, и десятки пар глаз уставились на меня. Я медленно обвела взглядом присутствующих, отметив, что многих видела у себя в рабочем кабинете. Элис стояла неподалёку, старательно изображая интерес, и даже мама с папой с любопытством поглядывали в мою сторону. Хозяйка дома поспешила навстречу, протягивая полные руки, увешанные браслетами.
— Мисс Катерина, — леди Сассекс вежливо улыбнулась. — Проходите же скорее, я приготовила всё, как вы просили.
Действительно, в гостиной горели всего несколько канделябров, создавая полумрак, а на круглом столе стоял подсвечник с толстой свечой, освещавший рабочее пространство. Отлично. Не люблю яркий свет.
— Благодарю, миледи, — отозвалась я и села на стул. — Господа и дамы, мне лестно, что вы почтили вниманием мою скромную персону, но всем я не смогу ответить. Вас слишком много, а я одна, — и хотя никто не мог видеть моё лицо, я улыбнулась, смягчая слова. Эта знать такая обидчивая, ужас. — И поскольку многие уже оказали честь, посетив мою комнату на Грейсчёрч-стрит, то я отдам предпочтение тем, кто ни разу не обращался ко мне.
Было неуютно под столькими взглядами, но я представила, что здесь никого нет кроме меня и хозяйки дома, по праву первой севшей за стол. Она действительно ни разу не приходила ко мне.
— Если кто-то не хочет, чтобы наш разговор слышали остальные, жду вас в гости, — обратилась я к собравшимся.
…Я не ожидала, что третьей за стол сядет мама. Рука дрогнула, и две карты упали на стол. Меня внезапно прошиб холодный пот, и я не глядя положила карты обратно в колоду. Мама поинтересовалась:
— А вы разве не посмотрите, что это были за карты?
— Это неважно, — ответила я, приложив немало усилий, чтобы голос звучал ровно. — Я умею чувствовать, что имеет значение, а что нет. Что бы вы хотели узнать, миледи?
— Что ждёт меня в будущем? — вопрос в общем-то распространённый. Большинство замужних женщин задавали его, в тайной надежде услышать об успешном устройстве их детей. — Понимаете, у меня есть взрослая дочь…
— Не надо, — прервала я её. — Всё, что надо, покажут карты, а больше мне знать и не следует. Только не трогайте колоду, миледи.
Я разложила классический Кельтский крест, и не без внутреннего трепета перевернула первые две карты. У меня едва не вырвался вздох облегчения.
— Вы думаете о браке, — я указала на двойку кубков, и потом на вторую карту, пажа кубков, — для вашей любимой дочери.
Следующие карты говорили о стремлении к благополучию дочери, то есть меня, опасении, что что-то пойдёт не так, и планы не сбудутся — Падающая Башня, от которой я вздрогнула, — но всё это не выходило за рамки обычных стремлений обычной замужней женщины с детьми. Когда же я перевернула последние четыре карты, то чуть не вскрикнула. На плечо словно легла невидимая рука, и тихий голос прошептал в голове: "Спокойнее, Катерина, эмоции лишние, помни".
— Вы чувствуете себя не очень хорошей матерью, — мой взгляд остановился на перевёрнутой Императрице, — сомневаетесь, что правильно поступаете, — стоило больших трудов говорить так, будто я не знаю, о чём идёт речь. — У вас ощущение, что обстоятельства связывают вас по рукам и ногам, — я указала на следующую карту, восьмёрку мечей, — но вы бы хотели освободиться от них. Больше всего вы боитесь… — я на мгновение запнулась, потом ровным голосом продолжила, — одиночества и тёмной стороны своей души, — я посмотрела на побледневшее лицо матери. Что за секреты она скрывает от меня?..
17 
