очень нудно 
38 
В горле пересохло, и я сглотнула.
— А моё мнение совсем не принимается во внимание? — удивительно, но голос звучал спокойно.
— Я прислушаюсь к нему, Лорелин, — ответил папа. — Но этот вопрос мы уже обсуждали. Ты до сих пор не выделила вниманием ни одного джентльмена, хотя очень многие тобой интересуются. Я полагаю, если тебе всё равно, за кого выйти замуж, значит, окончательное решение буду принимать я.
— Мне не всё равно! — выкрикнула я, едва сдерживаясь. Да что такое, почему вечно мужчины лезут в мою жизнь, не спрашивая моего на то согласия?!
Папа поднял брови.
— Вот как? — он с интересом посмотрел на меня. — Я чего-то не знаю, Лорелин?
В этот момент Монтеррей наконец отвернулся от окна и взгляд янтарных глаз упёрся в моё лицо.
— Я постараюсь принять решение до Рождества, — едва слышно ответила я, глядя куда-то в сторону.
— Хорошо, — отец кивнул. — Можешь идти, Лори.
Мне удалось выйти из библиотеки спокойно, с прямой спиной. Монтеррей ничем не показал триумфа, он просто стоял у окна и смотрел на меня, но я при первом же удобном случае выскажу всё, что думаю о его нечестных приёмах. В таком случае, я имею полное право флиртовать с другими молодыми людьми, и игнорировать его предложения о встречах! Да, пожалуй, так и сделаю. И неважно, что при одном только взгляде на него у меня слабеют коленки, а голос вызывает дрожь… Тряхнув головой, дабы избавиться от навязчивых мыслей, я вернулась в спальню. Ну что ж, посмотрим, чем всё это закончится, но судьба явно не собирается баловать меня скучными днями.
Через несколько дней нас пригласили на вечер маркизы Уэмбли, и я не сильно удивилась, когда папа сообщил, что нас будет сопровождать граф Монтеррей. С памятного разговора в библиотеке он ещё не предпринял попыток увидеться, из чего я заключила, что он предполагает мою реакцию. Злость ещё не остыла, и я даже обрадовалась, что увижу его. Постараюсь найти способ высказать всё, что думаю, ведь для этого необязательно уединяться. Танца вполне хватит, мы будем на виду, и нас никто не услышит. Кроме всего прочего, я собиралась как следует повеселиться, и отойти от образа вежливой, но отстранённой и даже холодной барышни. Пусть-ка господин граф почувствует себя не исключением, а наравне со всеми. И даже меньше, потому что он вынужден будет проявлять ко мне меньше внимания, чем остальные, ведь Монтеррей женат. Я тщательно подошла к выбору наряда — раз он почти догадывается, кто такая на самом деле Катерина, нет смысла намеренно надевать то, что мне не идёт. Платье из сочного зелёного шёлка, украшенное тонким золотистым кружевом, как нельзя лучше соответствовало моим намерениям. Глаза засияли каким-то внутренним светом, а в волосы, казалось, вплетены золотые ниточки. Бетти в восхищении всплеснула руками, да я и сама себе нравилась необычайно в этом платье.
— Мисс, вы прямо как с картинки! — горничная подняла рыжие локоны и заколола на затылке, так, чтобы они каскадом спускались на плечи.
— Спасибо, Бетти, — я довольно улыбнулась.
Из драгоценностей выбрала изящный изумрудный гарнитур, колье и сережки, который подарила мама на день рождения. Бросив последний взгляд в зеркало, я удовлетворённо кивнула и вышла из спальни. Держитесь, господин граф, сегодня вы почувствуете, каково это, быть проигравшим. Момент оказался удачным: Монтеррей как раз входил в холл. Мама, заметив меня, улыбнулась.
— Лори, ты превосходна сегодня, — заметила она. — Думаю, от кавалеров не будет отбоя.
Монтеррей поздоровался с отцом и наконец поднял на меня взгляд. Я медленно спускалась по лестнице, делая вид, что всецело поглощена ступеньками, как бы не споткнуться. Я чувствовала, как его глаза скользят по мне, и знала, что в их глубине уже зажглись знакомые золотистые огоньки. Монтеррею ужасно хотелось остаться со мной наедине, прикоснуться, может, даже поцеловать, но — вряд ли ему представится такая возможность. Смотрите, граф, наслаждайтесь, только издалека. Сегодня я не ваша. Сдержав довольную улыбку, я наконец сошла с последней ступеньки и мои глаза встретились с его. Сердце забилось испуганной птицей, корсет немилосердно сдавил грудь, и стало трудно дышать: взгляд Монтеррея говорил лучше любых слов. Нет уж, не позволю смутить меня, что бы он там ни думал, и как бы ни смотрел! Присев в реверансе, я протянула ладонь.
38 
