10 
Винс расправился с хот-догом и смял фольгу в руке. Сейчас у него было время, чтобы помочь тетушке. С тех пор как несколько месяцев назад он оставил работу в охране в Сиэтле, у него появилось свободное время. С момента отставки из армии, чуть больше пяти лет назад, перед Винсом расстилались широкие возможности. Немного слишком широкие.
Через несколько месяцев после того, как его списали в запас, сестра подарила жизнь мальчику. Отэм была одинока и напугана, и нуждалась в брате. Винс был должен ей за то, что пока был в Ираке, она заботилась об их смертельно больной матери. Так что он жил и работал в штате Вашингтон, присматривая за своей младшей сестренкой и помогая ей растить сына – Коннера.
В жизни Винса было лишь несколько вещей, которые заставляли его испытывать чувство вины: сестренка, заботившаяся о матери, которая бывала сложным человеком даже в свои лучшие времена, – одна из них.
Первый год был тяжелым: и для него, и для Коннера. Коннер кричал от колик в животе, а Винс хотел закричать от чертова звона в голове. Он мог бы остаться в армии. Он всегда планировал отслужить полные двадцать лет. Мог бы подождать, пока ему не станет лучше, но слух все равно не стал бы таким, каким был до того случая. А для «морского котика» потеря слуха – это помеха. Неважно, что он искусен в вооруженном и рукопашном бою, неважно, что он прекрасно управляется со всем - от SIG до автомата. Неважно, как хорошо он освоил взрывные работы под водой или что он был лучшим снайпером в команде: у него были обязательства перед собой и остальными парнями.
Винс скучал по той полной адреналина, ведомой тестостероном жизни. Все еще. Но когда он ушел, то наметил себе новую миссию. Он отсутствовал десять лет. Отэм справлялась с их матерью совсем одна, так что настала его очередь позаботиться о сестре и племяннике. Но теперь они в нем не нуждались. А после одной скверной драки в баре в начале года, после которой Винс, покрытый синяками и кровью, оказался запертым в тюрьме, ему нужно было сменить пейзаж.
Винс уже долго не чувствовал подобной ярости. Той, что едва сдерживается под кожей, как давление в скороварке. Той, что разорвет его на кусочки, если он позволит. А он никогда не позволял. Или, по крайней мере, не позволял очень долго.
Бросив в мусорную корзину фольгу от хот-дога, Винс принялся за второй. За последние три месяца он много где побывал, но даже после месяцев размышлений все еще не понимал, почему бросил вызов целому бару байкеров. Не помнил, кто все начал, но ясно помнил, как проснулся в тюрьме с разбитым лицом и ноющими ребрами, и парой обвинений в драке. Обвинения были сняты. Спасибо хорошему адвокату и блестящей военной карьере Винса. Но он был виновен. Чертовски виновен. Он знал, что не нарывался на драку. Никогда. И также никогда не искал драки, но всегда знал, где ее найти.
Винс поднес бутылку с пивом к губам. Сестра обычно говорила, что у него проблемы с управлением гневом, но она ошибалась. Он сделал глоток и поставил пиво на стол. У Винса не было проблем с управлением гневом. Даже когда тот полз по коже и угрожал взорваться, он мог это контролировать. Даже в самом центре перестрелки или в драке.
Нет, его проблемой был не гнев. А скука. Обычно Винс ввязывался в неприятности, если у него не было цели или миссии. Чего-то, чем занять голову и руки. И даже если работа и прачечная заполняли его время, он чувствовал себя потерянным с тех пор, как сестра решила снова выйти замуж за своего сукина сына бывшего. Теперь, когда сукин сын нарисовался вновь, Винс потерял одну из своих обязанностей.
Он откусил кусок и прожевал. Глубоко внутри Винс знал, что появление сукина сына и его желание стать хорошим отцом – к лучшему. Он никогда не видел сестру более счастливой, чем в последний раз, когда был у нее дома. Никогда не слышал ее голос более счастливым, чем в последний раз, когда говорил с ней по телефону. Но счастье Отэм увеличило пустоту в жизни Винса. Пустоту, которую он чувствовал с тех пор, как покинул армию. Пустоту, которую он заполнял семьей и работой. Пустоту, которую пытался уменьшить, разъезжая по стране и навещая друзей, которые его понимали.
Скрип туфель Лоралин и кашель возвестили о ее возвращении.
- Это была Бесси Купер – мама Талли Лин. Свадьба делает ее нервной, ну ей-богу кошка с длинным хвостом. – Она обошла стол и села в кресло на колесиках. – Я сказала ей, что Сэйди в городе. – Тетя зажгла затушенную сигарету и взяла кружку. Когда Винс был ребенком, Лоралин всегда приносила ему конфеты в виде сигарет. Мать впадала в истерику, чего, как он подозревал, тетушка и добивалась, но ему всегда нравились эти конфеты. – Хотела узнать, растолстела ли Сэйди, как все женщины из ее родни со стороны отца.
10 
