очень нудно 
1055 
— Какой — «такой»?
— Я слышал, как ты говоришь в коридорах, — с горечью пояснил Драко, — не со мной, конечно, со мной-то ты не разговариваешь, хотя, вроде, и не онемела. Каждое второе слово «Симус-Симус», а то и «Сим-Сим» — что, надо понимать, отвратная кличка нашего колхозного друга Финнигана.
Джинни прильнула щекой к прохладе каменной стены.
— Ревнуешь? — она тут же пожалела о сказанном. У неё и в мыслях не было поддевать Драко, ей хотелось, чтобы он оставил её в покое. Рядом с ним в нынешнем-то состоянии? Ох нет, её словно наизнанку выворачивало.
— А то! Я, понимаешь, сам рвался в сиделки к потенциально опасному шизику, но ты меня обставила.
— Симус не опасен. И он не шизик. Он…
— Сломался?.. — подсказал Драко.
Джинни почувствовала, как губ коснулся призрак улыбки.
— Я бы сказала «надломился».
Драко не засмеялся.
— Любишь ты возиться со сломанными игрушками. Меня вот тут заинтересовало, почему ты не разговариваешь со мной с тех самых пор, как я излечился…
— Вовсе я не…
— …и единственный напрашивающийся вывод — умирающий, я был тебе милее. Но теперь под рукой Финниган и, коль скоро можно чинить его, во мне больше надобности нет.
Джинни с усилием распрямилась. Кости просто-таки горели от усталости, особенно запястья и спина.
— Так нечестно…
— Какая разница, честно или нет. Я хочу знать, правда ли это.
Драко приблизился ещё на шаг, и полыхнувший факел швырнул пригоршню золотых бликов на его лицо и волосы. Изгиб чуть приподнятых губ был настолько ей знаком, что Джинни нарисовала бы его, даже разбуди её среди ночи.
— Неужто такой трудный вопрос?
— Какой же это вопрос — скорее, утверждение. А вот верное ли… — Джинни подняла глаза. Драко сейчас стоял так близко, что она даже увидела светлеющий под глазом шрамик в виде полумесяца. — Какая тебе, собственно, разница?
— Ты обрекаешь себя на муки, поскольку считаешь, что случившееся с ним — на твоей совести. И в итоге превратилась в праведную бледную немочь. А зря — мне ты куда больше нравилась веснушчатая и порочная.
— Кто бы мог подумать, что тебе может нравиться нечто порочное, — огрызнулась Джинни, а сама уже льнула к нему, как льнёт виноградная лоза к решётчатой ограде.
— Напротив, напротив — я просто-таки фанат несовершенства. Безгрешность скучна, — рука Драко приподняла её лицо за подбородок, принуждая Джинни смотреть ему прямо в глаза. — Он не кровь, которую тебе надо смыть со своих рук, не столб для аутодафе — он просто парень. Как думаешь, каково ему будет узнать, что это не любовь, а наложенная на себя епитимья?
Джинни шарахнулась в сторону:
— Зачем?! Собираешься ему рассказать?!
Драко хохотнул.
— Даже и не думаю стоять на пути меж тобой и твоим терновым венцом, Святая Вирджиния.
— А сам-то, сам! — швырнула она в ответ. — Пришёл весь такой из себя страдалец — ах, больше я тебе не нужен… Ну а как бы ты поступил, скажи я, что нужен? Что я люблю и любила тебя всё это время? Что жить без тебя не могу?!
Драко опешил. Судя по всему, такой поворот разговора был им не предусмотрен.
— Мне не…
— Знаю-знаю, что ты скажешь! Дескать, тебе не нужно то, что валяется под ногами — а исключительно то, до чего нельзя дотянуться! — она попятилась. — Ну так ты до меня и не дотянешься. У тебя была возможность, Драко Малфой, но ты её проморгал.
Она ожидала боли, но испытала лишь величайшее удовлетворение — такое же, как давным-давно, когда её, пятилетнюю, Рон просто-таки смертельно достал, и она звезданула ему по голове чугунной сковородкой-саможаркой. Единственное различие — крови сейчас было не в пример меньше.
Брови Драко приподнялись ещё выше.
— Кто-то из нас её точно проморгал, — словно невпопад пробормотал он, — вот только не уверен, что именно я.
Джинни предполагала несколько вариантов ответа на своё заявление, но никак не ожидала насмешки. В груди вскипел гнев. Рука потянулась к воротнику, к золотой цепочке. Джинни сдёрнула её с головы и протянула Драко.
В свете факелов закачались, закрутились, поблёскивая, два Эпициклических Заклятья.
— Забирай.
Драко вытаращился на неё с несвойственным ему ошеломлением.
1055 
