962 
Гарри шагнул на полянку. Мёртвые листья захрустели под ногами, клацнули поддетые ногой выбеленные косточки неведомой лесной зверушки. Он вздрогнул.
…Здесь будто сама смерть воплотилась…
— Пойдём, — он потянул Драко за руку. — Нам ещё идти и идти.
— Ты даже не представляешь, — ответил тот, поднимая голову и осматривая полянку, — значит, между нами всё по-прежнему, да, Поттер?
— Да как у тебя язык повернулся? Всё теперь иначе.
— Ты всегда меня обходишь, а? Каждый раз, когда я думаю, что понял тебя до конца, ты выкидываешь очередное сумасбродство в гриффиндорском духе, — горечь из голоса испарилась, осталось поражение. — Знаешь, было куда легче думать, что ты меня ненавидел. Потому что…
— Потому что?..
— Потому что тогда было бы куда меньше резонов цепляться за жизнь.
Глаза Драко блеснули монетками в темноте.
— А что такого в желании жить? — с некоторым недоумением поинтересовался Гарри. — Эй, давай, что ли, шевелись. Поговорим на ходу.
Уголок рта Драко приподнялся.
— Veritas vos liberat, — сообщил он. — Просто в голову пришло. Хотя, согласись, смешно: не могу сказать, будто чувствую себя уж совсем свободным, — он пошёл к Гарри: руки в карманах, распинывая ботинками жухлую листву. Под его ногами обильно похрустывали многочисленные косточки. Вдоль позвоночника Гарри пробежала странная дрожь: он начал понимать. — Хочешь, чтобы я перевёл?
— Думаю, ты всё равно не уймёшься.
— Что значит… — Драко подошёл почти вплотную, и теперь в его глазах Гарри увидел некий болезненный, нездоровый задор, — «истина освобож…»
Он не успел завершить: с грохотом разверзлась земля, и чёрная пропасть распахнулась аккурат перед слизеринцем. Пойманный врасплох на полшаге, Драко рухнул в неё, не успев издать и звука.
* * *
— Crucio, — прошипел Тёмный Лорд.
Никакого эффекта.
Червехвост остолбенел. Вольдеморт просто чуть прищурился и попробовал ещё раз:
— Crucio!
И снова ничего: Гермиона стояла на прежнем месте, хлопая глазами и слегка приоткрыв рот, — совершенно определённо, не от боли.
Рон оторопело замер, его сердце отчаянно колотилось в грудной клетке; он, было, инстинктивно рванулся к Гермионе, чтобы прикрыть, защитить её — но от чего? Похоже, ей ничего не угрожало
Червехвост прокашлялся.
— Может, вам стоит встать чуть левее, Господин…
Ответом стал полный смертоносного льда взгляд:
— Хочешь сказать, будто я не знаю, как управиться с простейшим Мучительным Проклятьем, Червехвост?
Тот перевёл взгляд с Гермионы на Вольдеморта и промолчал.
— Как я и думал, — продолжил Вольдеморт, приближаясь к Гермионе, тут же съёжившейся и шарахнувшейся назад. — Она защищена.
— Чем защищена, Господин? — взмыли вверх брови Червехвоста.
— Четвёртым Благородным Объектом, — пояснил Тёмный Лорд. — Чашей. Видимо, она носит её с собой, ибо даруется таким образом благословенная невосприимчивость к проклятиям, — он улыбнулся Гермионе, отнюдь не обворожительно. — Что ж, тогда я дам тебе шанс, девчонка. Я знаю: у тебя Чаша. Отдай её мне.
Гермиона откинула с лица копну мокрых волосы. Её глаза решительно сверкнули.
— Как бы не так.
— Значит, ты не отрицаешь, что она у тебя?
Гермиона поджала губы:
— Я ничего вам не отдам. Вы не можете причинить мне боли — сами же только что это сказали.
— Зато я могу запереть тебя в темнице и уморить голодом, а потом забрать её с твоего хладного трупа, — заметил Вольдеморт.
— Так вперёд.
— Возможно, Чаша защитит её даже от этого, Господин, — сообщила со своего места Рисенн. Она рассеянно играла золотым гребешком в форме бабочки, вытащенным из причёски. — Сила её непостижима для рода человеческого.
— Непостижима для рода человеческого, — вполголоса повторила Гермиона. — И кто выражается таким высоким штилем?
— Уж меня-то к роду человеческому не отнесёшь, — возразил Вольдеморт, чей змеиный взор снова возвратился к Гермионе. — Положим, я не могу навредить тебе, зато могу сделать это с теми, кого ты любишь. Как ты посмотришь, ежели твой друг, — он жестом указал на Рона, — будет запытан прямо на твоих глазах? Если ему выпустят кишки, выпотрошат вот на этом самом месте? Ты бы станцевала нам под музыку его воплей…
962 
