970 
Сейчас же он сидел, глядя на неё. И ей снова пришло в голову сравнение этого отрешённого, спокойного лица с прекрасным, однако же абсолютно пустым домом, в котором можно напридумывать себе всё, что угодно…
— Подарок я принёс тебе, — сказал он.
Она улыбнулась, заправила за ухо прядь волос.
— Как мило, что ты вспомнил обо мне.
Он не ответил, просто уронил ей в руку деревянный ящичек, завёрнутый в чёрную ленту, и беспечность этого жеста тоже напомнила ей о Драко; робея, она трясущимися руками развязала ленту, гадая, чем же на деле закончится эта ночь в розовом саду…
Коробка открылась. Серебряная тонкая цепочка. С серебряной же подвеской, только здесь серебро было чуть тронуто временем. И слова на обратной стороне.
J’aime et j’espere.
— Не ведаю, что в надписи сей говорится, — призналась Джинни.
— Что значит «Я люблю и я надеюсь», — он наконец-то повернулся к ней лицом. — Могу ли на тебя её надеть?
Она кивнула, повернулась, приподняв волосы и ощутив, как его пальцы, застегивая замочек, прикоснулись к её шее.
— Этот кулон… — он почти шептал слова ей в волосы, — он издавна у нас. Хотел я, чтобы отныне ты его носила — всё потому, что я тебя люблю. Любил тебя, ещё тебя не зная, боролся я собой, не в силах чувств признать. Что, дескать, одиночество причиной и только дружба это, не любовь… Но образ твой в моей душе и сердце, всегда со мной он, он со мной всегда. Не покидает ни на миг и даже…
Она резко развернулась, кулон стукнулся об шею, а волосы снова рассыпались по плечам.
— Скажи мне, кто ты?
Он сидел и смотрел на неё, напоминая сейчас прекрасную статую с пустыми глазами:
— Кем хочешь, чтоб я был, скажи мне — я им стану…
— А кем ты сам желаешь стать, скажи? — отрезала она.
Она поднял вверх лицо, и ветер вцепился в волосы, а пустые серые глаза заискрили льдисто-зеленой и морозно-синей глубиной, так же, как и у Драко, однако… сердце замерло в груди и Джинни удивилась — как она могла перепутать его пустоту со сдержанностью Драко?..
О, сколько ж раз в своих мечтах она возвращалась в этот розовый сад, желая, чтобы всё закончилось иначе… Да, наверное, ей именно этого хотелось, — изысканных подарков, сбивчивых слов любви, дышащих искренностью в каждой заминке… — однако мечтания эти не имели ничего общего с Драко, с тем, каким он был, и тем, чего он мог бы захотеть.
Она хотела настоящей любви, а не её символов, и хотела она именно Драко, настоящего Драко, а не его цвета и формы, собранных ею в уме. Ежели ей не суждено этим владеть, то имитация не нужна и подавно. Она хотела вернуться и стать собой — только и всего.
Наклонившись, Джинни поцеловала его — Тристана, Драко или кем там он был. Его губы оказались прохладными и мягкими, она будто поцеловала воздух. Взгляд её, когда она отстранилась, наполнился жалостью: он был чистой ровной стеной, на которую она могла отбросить любую тень. Только мечта, от которой она отказалась.
— Прости, — вздохнула она.
— Но здесь получишь ты, что пожелаешь… — в его голосе она услышала печальные отголоски когда-то жившего в ней детского томления. — Всё, что ты хочешь, что представишь ты…
— Все, что сейчас хочу я, — пробудиться.
Джинни поднялась на ноги.
Она даже не взглянула на его лицо, сразу же позабыв, — мчалась по тропе сквозь розовые кусты, впивающиеся в неё, до крови царапающие кожу и разрывающие платье. Ей было больно, однако это не имело значения: её сердце выстукивало «прос-нись, прос-нись, прос-нись!»
И вот, вокруг опустилась темнота; замок, сад — всё исчезло, остался только мрак и её собственное тяжелое дыхание.
Проснуться.
Я хочу проснуться.
Том, разбуди меня.
Разбуди.
* * *
Впереди в тоннелях что-то было. Гарри уже давно это чувствовал, хотя и продолжал непринуждённо болтать с Драко, гадая, ведомо ли про то Драко, и, если нет, должен ли он, Гарри, об этом сообщить.
Они шли довольно долго, достаточно для того, чтобы глаза Гарри привыкли и сквозь прорехи в стенах тоннеля он начал замечать всполохи дневного света. Но, помимо этого, он замечал кое-что ещё: тени, утекающие прочь по мере их приближения: крючковатая шипастая лапа, принадлежащая, возможно, гигантскому крабу, мелькнула за углом, потом откуда-то донёсся странный звук, будто что-то мокрое шмякнулось на камни и уползло… Волосы Гарри встали дыбом.
970 
