63 
Никаких учений, никаких обрядов, никакой кары, никаких особых одежд, речей и приветствий: веселись кто хочет, хоть до упаду! Лучший способ почтить Опс — побаловаться с бабенкой, плотно впечатав ее зад в землю, — что и проделал только что Блэз Шима.
— Опс благослови! — выдохнула Гретхен.
— Опс благослови, любимая.
— Этот щебень терзает мне спину.
— Щебень! Как не стыдно, Гретхен. Это земля, проделавшая к нам долгий путь из прекрасной Франции. Мы не стоим за затратами.
— Тогда любовь у французов — сильно каменистое занятие. Ты бы раньше ее просеял, что ли.
— А я так и сделал — сквозь дуршлаг. Мы так любили друг друга, что земля сбилась в комья.
— За что и выношу тебе благодарность. Опс благослови. А теперь — устрой мне подстилку;
— Забирайся сверху.
— Ага, так уже лучше. Снова благодарю вас, сударь.
Прошло минуты две или, возможно, двадцать, пока они млели и шептались на террасе.
— У тебя чудные выпуклости, любовь моя…
— А у тебя величайший…
— Уже нет.
— Он придет в себя… У этого парня хватает силенок.
— Этим он и отличается от всего меня.
— Не принижай себя.
— Просто помню о le pauvre petit. Мне бы твою силу, Гретхен.
— Я не сильнее тебя.
— В десять раз сильнее.
— Нисколько.
— В пять?
— Ничуть.
— В два с половиной?
— У тебя есть своя сила, Блэз.
— У меня-то? Да я мягкотелый, как Индъдни.
— Опять ты его недооцениваешь. В этом человеке чувствуется сталь.
— Ну если ты не возьмешься ее нащупывать…
— Блэз! Ты ревнуешь?!
— Да так… просто иногда ты на него как-то странно поглядываешь.
— Стараюсь оценить его… Определить его склад. Он держит свою яростную натуру под спудом, Блэз. Если он утратит контроль над собой — берегись!
— Этого бородатого индусского хмыря? Да ни за что!
— Забавно, что ты так к нему относишься, потому что вы похожи.
— С Индъдни?!
— Ну да. В тебе тоже скрыта тяга к насилию, только твой образ действий — нападение и отход.
— Ты меня разыгрываешь.
— Ни-ни. Ты или как le pauvre petit скрываешься от сложностей в своей лаборатории, или убегаешь от кризиса — бросаясь на него в атаку. В этом случае — остерегайтесь господина Хоча!
— Ни за что не соглашусь. Я никогда и никому не хотел причинять боль. Должно быть какое-то другое объяснение этой дикости с Хочем.
— Ладно, возможно, ты и прав — мне слишком хорошо, чтобы спорить. Давай еще понежимся…
— Слишком уютно, хочешь сказать…
— Да, и сон навевает. Что мы сегодня должны сделать, кроме того, чтобы радоваться Опс?
— Рассчитаться за наши выходки. Субадар дал мне перечень законных претензий.
— А… ну да… поделим поровну. — Зевок Гретхен защекотал ему ухо. — Это не займет много времени, и мы поедем ко мне.
— Только если ненадолго. А я — у меня есть, чем заняться еще.
— Ах, как мы заняты, заняты, заняты…
— Нужно найти место, где я мог бы проверить твои органы чувств.
— Вот что… А нельзя в лаборатории?
— Нет. Нужно найти помещение, полностью изолированное от внешних помех.
— Вроде космического вакуума?
— В космосе вовсе не вакуум, но смысл как раз такой. Где-то глубоко, наглухо изолированное, и чтобы была силовая линия… Не так-то просто будет это найти…
— Для такого-то гения? Не смеши!
— Опсблагодарность, сударыня. Не возражали бы вы с-над-меня слезть?
— Но мне так уютно…
— Брысь… брысь…
Гретхен, недовольно ворча, встала и осмотрелась глазами Шимы.
— Я подмету террасу.
— Оставь до конца недели Опс. У нас слишком много дел сегодня. Что ты наденешь?
— Простой белый комбинезон — ничего лишнего. А ты?
— Тоже, только рабочий джинсовый.
— Хорошо… удачи тебе. Опс благослови тебя, парень.
— Удачи, сударыня, и Опс благослови тебя.
* * *
Неимоверная зала для заседаний в «ффф» была битком забита халявщиками — обтрепанными, орущими, распевающими, пьющими, лакающими. На козлах вдоль всей пятнаддатиметровой стены были устроены столы, заставленные едой, питьем и всяким балдежом, а обслуживали всех желающих одиннадцать достопочтенных директоров «ФФФ», в покрытых пятнами поварских фартуках и колпаках, сияющих улыбками. Опсдень!
Шима с трудом протиснулся через толпу к самому столу.
— Опс благослови, сенатор, я…
63 
