96 
Несмотря на то что на Энджи были голубые джинсы и розовый свитер, в руке она держала хлыст, а на ногах у нее были сапоги для верховой езды.
— Да, сегодня мы обязательно покатаемся, — сказала она, однако ее не слышал никто, кроме нее самой. Потому что там никого, кроме нее самой, не было.
Она осторожно перебирала свои новые воспоминания. Модя Билл. Она почему-то не испытывала к нему ненависти. И не боялась его. Да, конечно, были смущение, и боль, и замешательство, и даже тоска. Теперь она смогла вспомнить тот день, когда его провожали в армию. Это был ее десятый день рождения, и он пообещал принести ей особенный подарок. Он был таким красивым в военной форме! Дедушка и бабушка были несказанно рады тому, что он нашел свое призвание после школы, где, как они сказали, он только бездельничал, бил баклуши. Энджи тогда не поняла смысла этих слов. Несмотря на то что это был ее день рождения, центром всеобщего внимания стал он. И это было несправедливо.
Дедушка фотографировал всех членов семьи в разных возможных комбинациях — то маму с папой, то папу с бабушкой, то папу с братом, и так далее и тому подобное. Энджи хотелось, чтобы ее сфотографировали вместе с «ее солдатом». Так, как обычно фотографируются девушки, провожая в армию своих парней. Она видела такие снимки.
— Ты готов, дедушка? Снимай!
Она обхватила руками модю Билла за шею и поцеловала его так, как целуют своих любимых девушки на тех фотографиях, — долгим, страстным поцелуем, выгнув при этом спину и подняв одну ногу. Она впилась губами в его губы и ждала, когда щелкнет затвор, но так и не дождалась. Модя Билл оттолкнул ее, и она упала на пол.
Все родственники изумленно уставились на нее. Их лица выражали возмущение и досаду.
Мама засмеялась, но это был какой-то нервный смех.
— Думаю, это последствия того, что она часами сидит возле телевизора, — сказала она. — Там иногда такое показывают, что просто ужас.
Модя Билл ушел в армию, так и не поговорив с ней. И она не узнала, что за особенный подарок он собирался ей преподнести. Из-за этого она плакала целую неделю.
Она заплакала от горя и обиды. Так, как плачут маленькие дети. Слезы катились по ее щекам в темном кабинете доктора Грант.
— Энджи, как ты себя чувствуешь? — спросила доктор Грант.
Энджи открыла глаза и снова оказалась в ее кабинете.
Она вытерла ладонями щеки и сказала хриплым голосом:
— Я чувствую себя… м-м… просвещенной.
Во всех смыслах этого слова — более светлой, радостной, многое познавшей и испытавшей.
— Мне почему-то сейчас ужасно захотелось поесть сладкой овсяной каши. Такой, какую обычно едят на завтрак.
Доктор Грант удивленно посмотрела на нее:
— В самом деле?
— Нет, я шучу. Я… Как это все же замечательно! Теперь она стала частью меня, но не отдельной частью — она вплелась в меня целиком и полностью. Я не могу это описать. Я просто чувствую себя более спокойной, уравновешенной. Я теперь многое о себе знаю и лучше понимаю себя. Одного я не могу понять: почему не пришла Девочка-скаут?
— Может быть, она все еще боится потерять свою независимость, — предположила доктор. — Или у нее осталось какое-то неоконченное дело.
Оторвав катышек со свитера, Энджи стала катать его между пальцами.
— Из всех моих двойников только она никогда не пыталась подчинить меня своей воле. Разве что во время сеансов гипноза. Ну и, конечно, не считая того, что она переделывала все мои домашние задания, — сказала Энджи, уронив катышек на пол. — В конце концов это прекратилось. Вы ведь знаете, что она никогда не входила в реальный мир.
— А вот это интересное замечание. Она живет своей собственной жизнью в старой деревенской кухне. Как ты думаешь, чего ей больше всего хочется?
Энджи задумалась и сразу услышала, как кто-то крикнул ей: «Пойти в ресторан».
Доктор Грант вдруг залилась веселым смехом.
— Ну конечно! — воскликнула она. — Думаю, что завтра я это смогу устроить.
Все оставшиеся дни недели сеансы психотерапии проходили в обеденное время. У Энджи было только тридцать минут на обед, но после этого у нее по расписанию был урок рисования. Так как она запросто могла и дома постоять возле мольберта и нарисовать все, что ее одноклассники рисовали во время урока, мама разрешила, чтобы доктор Грант забирала ее из школы после утренних занятий.
96 
