очень нудно 
101 
Заруцкий молчал, никак не реагируя на выговор начальства.
— Я здесь не задержусь, — продолжал Карабанов. — Мне в Гудермес надо наведаться, но тут услышал о чинимых тобой безобразиях и решил сделать остановку в пути... Вот что, полковник. Все «мероприятия», ну, ты понимаешь, о чем я, временно сворачиваем. Ты меня понял?
Заруцкий, все так же молча, кивнул.
— Не позднее двадцать седьмого чтобы был в Москве, — сказал генерал. — Будем менять одну из наших бригад, так по этому поводу решено в Подмосковье устроить показательное мероприятие.
Бросив пристальный взгляд на подчиненного, он сказал напоследок:
— Что-то, Николай, ты какой-то подозрительный стал... Ладно, не буду больше читать тебе мораль, в Москве обо всем поговорим.
Проводив взмывшую в небо вертушку недобрым взглядом, Заруцкий вернулся в джип, где его дожидался ближайший помощник Авдеенко.
— Я был, товарищ полковник, в Ханкале. Потом проехал по трассе, переговорил с командирами «блоков»... Показывал им фотоснимки, которые нам коллеги передали... — Он вытащил из внутреннего кармана бушлата пачку фотоснимков. Отобрав с полдюжины, передал их Заруцкому, остальные сунул обратно.
— А у этого... у оператора, который на гэрэушников как почтальон работал, кроме этих фото, при себе больше ничего не было? Письма какие-нибудь, видео— и аудиозаписи?
— Да, он вез с собой несколько кассет, — сказал Авдеенко. — Все это дело, конечно, изъяли, но просмотреть записи как-то не было времени... Короче, опознали сразу несколько человек, но главный у них... вот этот!
Внимательно рассмотрев все фотоснимки, в особенности же тот, на который было обращено его особое внимание, Заруцкий удовлетворенно кивнул:
— Я хоть без маски его не видел, но чую хребтом: это он! Оч-чень хорошо...
— Старлей с «блока» возле Ассиновской уверенно его опознал. Они под видом «антиснайперов» там и еще в других местах отирались.
— Борец, говоришь, со снайперами? — в задумчивости проговорил полковник. Затем, немного помолчав, повторил: — Оч-чень хорошо...
Глава 11
День выдался какой-то неудачный, наполненный суетой и неприятностями, так что Искирханов добрался до дома лишь поздним вечером. Двое вайнахов из числа дальних родственников, которых он временно взял к себе на постой — заодно они охраняли домовладение, — дождались, когда джип проедет во двор. Затем закрыли массивные створки ворот и заперли их на ночь.
Потом один из вайнахов выпустил из вольера свирепую кавказскую овчарку. После чего принялся возле гаража наводить глянец на бока джипа, поскольку машина была заляпана грязью по самую крышу. Другой же вайнах последовал за хозяином в дом.
Хотя еще не все работы были закончены и не все помещения обставили мебелью и украсили коврами и шелками, все же трехэтажные хоромы, которые выстроил недавно для себя Искирханов, уже сейчас казались настоящим дворцом.
Хитрый и осторожный Ильдас не стал строить для себя новый дом в станице, где могут иметь место и зачистки, и все, что угодно, вплоть до артобстрелов и бомбометаний, а возвел свой «замок» километрах в четырех от околицы.
Конечно, по нынешним лихим временам жить в уединенном месте небезопасно, но, с другой стороны, кого ему здесь бояться? Кто посмеет тронуть его хоть пальцем, тот не проживет и одного дня.
Навстречу ему вышла шестидесятилетняя вдова и приживалка тетка Зулейка, обряженная во все черное. Она и стряпуха, и стиркой-уборкой занимается, и за наложницей приглядывает, чтобы та не сбежала ненароком.
Свою семью, жену и двух детей, Ильдас еще пять лет назад переправил к родственникам в Турцию. Там они и прижились.
Поскольку мужчине нельзя без женщины, а старая карга, которую все здесь кличут «женщина», таковой, по сути, давно не является, то Ильдасу приходится содержать еще и наложницу, а случалось и так, что и двух наложниц сразу.
Вот как сейчас, когда у него в доме живут две русские девчонки, одну из которых должны на днях переправить в горы. Днем их держат взаперти в хозпостройке, возле собачьего вольера, а ночью, когда у хозяина есть соответствующее настроение, они делят с ним пустующее в отсутствие жены ложе.
— Я не буду ужинать, женщина, — нахмурился Ильдас. — Приведи девчонок ко мне в спальню. Умар, ты мне тоже не нужен, я устал и хочу отдохнуть.
Старуха, по обыкновению не произнося ни слова, отправилась выполнять хозяйское распоряжение.
* * *
Искирханов был зол и мрачен, как грозовая туча. Сейчас он стал самим собой, ему не было нужды скрывать свое истинное лицо — он не на людях, а у себя дома, где каждое его слово — закон.
101 
