Единственное, что совсем не похоже на Холт- исторически не верно: ггероиня, на самом деле, вышла... 
397 
Например, она подразумевает древнее как мир право человека умереть с голоду. С тех пор как Ринсвинд обедал той похлебкой на постоялом дворе, прошли чуть ли не годы.
Словно ответ на его мысли тишину переулка разорвал мощный глас торговца:
– Пироги с рисом! Пироги с рисом! Покупайте домашние пироги с рисом! Чай! Столетние яйца! Яйца! Хватайте, пока столетние! Покупайте домашние… Да, чего тебе?
К торговцу приблизился пожилой мужчина.
– Достаби-сан! Яйцо, которое ты мне продал…
– И что с ним, почтеннейший?
– Не хочешь ли понюхать его? Уличный торговец нюхнул яйцо.
– О-о, чудесно! – словно охваченный восторгом, он закатил глаза.
– Чудесно? Чудесно? Да это яйцо, – продолжал разгневанный покупатель, – это яйцо практически свежее!
– Клянусь, уважаемый сёгун, ему сто лет, и Ни днем меньше! – так же восторженно продолжал торговец. – Достаточно посмотреть на скорлупу, такую черную и аппетитную…
– Она линяет!
Ринсвинд внимательно слушал. «Наверное, – додумалось ему, – идея, что весь мир – это несколько человек, содержит в себе зерно истины. То есть тел много, но людей – по пальцам можно пересчитать. Вроде человек тебе абсолютно незнаком, а кажется, что уже с ним где-то встречался. Наверное, существует специальный набор формочек, по которому всех нас отливают…»
– Ты хочешь обвинить меня в том, что я торгую свежими яйцами? Да чтоб я харакири себе сделал! Да чтоб я…
В этом торговце определенно было что-то знакомое. Он обладал талантами настоящего волшебника. Человек пришел, возмущаясь свежестью яйца, однако не прошло и двух минут, как его уговорили забыть о неудачной покупке и купить два пирожка с рисом и еще что-то странное, завернутое в листья.
Пироги с рисом выглядели аппетитно. Ну, скажем так… аппетитнее всего остального.
Ринсвинд бочком приблизился. Торговец праздно переваливался с ноги на ногу и что-то насвистывал себе под нос, но прервался, чтобы улыбнуться Ринсвинду широкой, честной, дружеской улыбкой.
– Как насчет хорошего древнего яйца, сёгун? Установленная посреди подноса миска была полна золотых монет. Сердце Ринсвинда упало. На деньги, которые просил господин Достаби за одно тухлое яйцо, в Анк-Морпорке можно было купить целую улицу.
– Гм, а… в кредит ты, случаем, не торгуешь? – решился наконец он.
Достаби посмотрел на Ринсвинда оценивающим взглядом.
– Я притворюсь, что не слышал этого сегун, – ответил он.
– Слушай, – спросил Ринсвинд, – а у тебя, случаем, нет родственников за границей?
Ответом стал еще один взгляд – на сей раз брошенный искоса. И что неожиданнее всего, в нем сквозило уважение.
– О чем ты говоришь, сёгун? За границей нет ничего, кроме злобных призраков-кровопийц. Это всем известно. Странно, что ты этого не знаешь.
– Призраков-кровопийц? – переспросил Ринсвинд.
– Ага, которые только и думают, как бы проникнуть сюда и нанести нам вред, – просветил его Сам-Себе-Харакири. – И поживиться нашими товарами. Запустить бы им туда старых добрых фейерверков. Призраки, они ж не любят шума.
Он опять посмотрел на Ринсвинда, на этот раз еще более долгим и оценивающим взглядом.
– А сам-то ты откуда, сёгун? – внезапно в его голосе послышался колючий оттенок подозрения.
– Из Бес Пеларгика, – быстро нашелся Ринсвинд. – Это объясняет и мой странный акцент, и манеры, иначе люди могли бы подумать, что я какой-нибудь иностранец, – добавил он.
– А-а, Бес Пеларгик, – Сам-Себе-Харакири довольно закивал. – В таком случае ты, наверное, знаком с моим старым другом Пять Отверток. Он живет на Поднебесной улице, ты его не можешь не знать.
Но Ринсвинд сам не раз прибегал к этому древнему как мир трюку.
– Нет, – тут же ответил он. – Никогда не слышал ни о нем самом, ни об этой улице.
Сам-Себе-Харакири довольно кивнул.
– Стоит мне сейчас крикнуть: «Заграничный дьявол!» – ты и трех шагов не успеешь сделать, – заговорщицки сообщил он. – Стражники оттащат тебя в Запретный Город, где заготовлено кое-что специальное для тех, кто…
– Я слышал об этом, – поспешил прервать его излияния Ринсвинд.
– Пять Отверток уже три года как районный комиссар, а Поднебесная улица – главная улица Бес Пеларгика, продолжал Сам-Себе-Харакири. – Я всегда мечтал встретить заграничного дьявола. Вот, угощайся пирожком с рисом.
Взгляд Ринсвинда заметался. Но, как ни странно, он не чуял опасности, по крайней мере, не чувствовал неминуемой опасности. Степень угрозы была сравнительно невысокой.
397 
