очень нудно 
60 
Пару минут я прислушивался.
Тихо…
Но вот!
Та-тах! Та-тах! Тах!
Рванули воздух короткие очереди.
Два раза по пять… Добивают?
Кого?
Не в привычках Галины стрелять очередями, да и не из чего ей.
Михалыч?
У него-то автомат есть, да и стрелок он отменный… Нет. Не он. Именно потому, что отменный стрелок. Пары выстрелов хватило бы. Да и ни к чему снайперу подранка добирать, пусть уж с ним лучше товарищи подстреленного повозятся, все меньше их на нашу долю останется.
Нет, это не наши стреляли.
Краем глаза ловлю вопросительный жест Грача — он кивает в ту сторону. Мол, пойдем, командир, поможем?
Но наша позиция здесь… Тут уже кое-что успели подготовить для встречи «дорогих гостей», и бросать это место сейчас — крайне неразумно. Встречный бой при явном численном перевесе противника… это, знаете ли, очень эффективный способ самоубийства.
Да и мало нас. Одного не отправить, толку-то с него? Ни вытащить раненого, ни отбиться, как положено. А отправить двоих, так кто тут будет оборону держать?
— Командир! — это Ворон. — Фиксирую радиообмен! Сигнал на частоте четыреста сорок три и пять, кодированный!
Так, это те, кого прижала Галина, сейчас вызвали на помощь отошедший со своей позиции пост. Сейчас они захлопнут капкан… Обойдут мины и ударят в спину тем, кто открыл огонь по основной группе.
И что это нам дает?
Первое — они не определили численность противника, не знают, кто и в каком количестве по ним стрелял. Значит, либо вовсе никого не видели, либо не уверены, что всех правильно посчитали — там ведь может быть и больше народу.
Но там мой любимый человек!
Что, если она сейчас лежит на траве, зажимая руками рану?! И ждет меня! Того, кто должен прийти на помощь, спасти…
Поднимаюсь с земли.
— Потеряшка!
— Здесь, командир!
— Твоя позиция вон там! — указываю рукой. — Когда они выйдут из-под прикрытия деревьев, мы их прижмем. Ну, а ты уж сам смотри…
— Есть, командир! — забрасывает винтовку за плечо снайпер.
— Остальным — как условились!
Вот так.
Я люблю Галину!
Сильнее, чем это можно выразить словами и описать на бумаге!
Но — идет война.
Мы с ней — оба солдаты. Каждый на своем месте.
И бросив свое место, свой пост, я обреку на смерть всех остальных. Тех, кто поверил мне, как командиру, вверив в мои руки свои жизни.
Высокопарно?
Выспренно?
Возможно… я не силен в таких тонких материях. Но ничего другого — здесь и сейчас придумать просто не могу. Может быть, я не самый хороший командир. Не самый хороший человек.
Все может быть.
Но именно здесь и сейчас — я командую всеми этими людьми. И никого, на кого можно свалить ответственность, тут больше нет. Решать мне — и только мне.
— Ждем их здесь!
Вот так и проводят грань, отделяющую пока еще живых от, возможно, уже и не живых…
И ты всегда будешь помнить эти слова, этот нагретый солнцем песок, скрипящий под ногами. Звенящую до безумия тишину, которая опустилась на лес, словно тяжелая могильная плита на склеп.
В сотый и тысячный раз станешь вспоминать этот момент, лихорадочно пытаясь осмыслить свои поступки. Ведь наверняка есть еще какой-то выход! Его просто не может не быть!
Годами и десятилетиями в твоей памяти — снова и снова будет вставать эта картина.
Будет, это я знаю точно.
Обхватывая пустую подушку, ты будешь тщетно искать в темноте ту, кого ты сам (САМ!) отправил на верную смерть. Ведь знал же, что там не просто так мальчишки собрались, не вчерашние очумелые зэки — а серьезные вояки. Других не сбросили бы в тыл к противнику.
Знал…
И что?
Не воевать, сберечь жизнь любимому человеку и пропустить врагов в тыл к своим? Ну-ну…
Передергиваю затвор автомата и ложусь на свое место. Привычным жестом расстегиваю подсумок и выкладываю на землю запасной магазин.
Все — мы готовы.
Ждем…
Гратц поправил куртку и, подобрав с земли кепи, перешагнул через упавшее дерево. Пустынная (на первый взгляд) полянка лежала перед ним. Но майор не сомневался, что откуда-то оттуда на него сейчас смотрят внимательные глаза. Он даже представил себе эти самые глаза, и спину на секунду прохватило холодом. Слишком хорошо ему было известно
60 
