16 
Летучая мышь смогла наконец подобраться к раненой женщине, подхватила ее и взмыла ввысь, и Грегор сосредоточился на том, что происходило прямо под ним. Не менее восьми разъяренных крыс прыгали у Ареса под лапами, пытаясь до них дотянуться. Конечно, Арес мог подняться повыше, чтобы у них не оставалось иллюзий, — но Грегору хотелось посмотреть, как высоко крысы способны прыгать. Арес дразнил их, летая над самыми головами. Одна крыса, самая крупная и атлетически сложенная, подпрыгнула как минимум метра на три — и Грегор пустил в ход меч, отсекая пару лап, которые едва не цапанули левое крыло Ареса.
— Следи за крыльями, — предостерег он Ареса.
— Вообще-то это не просто, — возразил Арес. — Чтобы сражаться с ними — нужно подлететь поближе, но если мы будем слишком близко — я не успею увернуться. Так что в случае чего тебе придется положиться на меня и мой выбор.
Грегор понимал, о чем говорит Арес. В разгар сражения, находясь в гуще врага у них не было возможности остановиться и обсудить дальнейший план действий. Арес должен был принимать решения самостоятельно, и Грегору оставалось лишь довериться ему.
— Что бы ты ни задумал, — я с тобой, — коротко ответил он.
И Арес ринулся вперед. Куда бы они ни направлялись — всюду их встречали группки разъяренных крыс. Рано или поздно они могли атаковать — если Грегор не атакует их первым. Грегор видел вокруг оскаленные пасти с острыми, как бритва, зубами и жуткие когти — и все это лишь ждало подходящего момента, чтобы вцепиться в него мертвой хваткой и в клочья разорвать его плоть.
Но почему-то страха он не испытывал.
Если ему и суждено погибнуть, то не сейчас — ведь Мортос жив. Если ему суждено умереть — то не раньше, чем он выполнит миссию, предсказанную в пророчестве, заберет белого крыса с собой.
Яростничество пульсировало у него в крови — но ему удавалось не давать ему выхода, держать в узде. Кажется, тренировки на стадионе научили его управлять собой и оставаться хладнокровным в бою. Движения его были отточенными и знакомыми — они повторяли их с Аресом сотни, тысячи раз этим летом, под руководством Марета: нырнуть, атакуя… отклониться вправо… сложить крылья… петля назад… Правда, там, на стадионе, меч Грегора либо вхолостую рассекал воздух, либо вспарывал мешки с песком. Лишь изредка они имели дело с коровьими тушами, их присылали с кухни — Марет считал, что солдат должен иметь представление о том, как ведет себя оружие, сталкиваясь с настоящей плотью. И это было труднее, чем можно себе представить: мечу нужно рассечь кожу, потом мышцы, и не все кости ему подвластны. Нужно много сил, чтобы поразить врага в жизненно важные органы.
Уроки с коровьими тушами вызывали у Грегора омерзение, но теперь он понимал, как они были важны. И был благодарен за них и за свой волшебный меч, меч Сандвича.
Он отличался от остальных мечей Подземья — как отличается нож для мяса от ножа для масла. Он был быстр, словно молния, и одним неуловимым движением мог разрубить крысу пополам. Когда его направляла рука Грегора.
Вскоре Грегор был весь забрызган кровью, и шерсть Ареса тоже стала скользкой от чужой крови, и при этом сами они не получили ни единой царапины.
Грегору не надо было думать, куда направить меч и как ударить, — казалось, меч обладал собственным разумом и все решал сам. И с каждой падающей новой жертвой Грегор чувствовал, как растет его сила. Он ранил бесчисленное множество крыс, многих из них — смертельно, но нападающих не стало меньше — наоборот, ему казалось, что их силы удваиваются. Для того чтобы заставить себя сражаться, ему необходимо было представлять себе погибших зубастиков и вспоминать о тех, кого он любил, — а вот крысы дрались самозабвенно, забывая об инстинкте самосохранения, они бросались на него, понимая, что у них нет шанса одолеть его, — они сражались из ненависти.
«Ты в самом деле не понимаешь, сколь сильно они ненавидят тебя, Наземный?» — спросила его Люкса, когда он возмущался ее решением объявить войну.
Теперь он понимал.
— Слушай, эти крысы, кажется, и правда хотят меня убить! — крикнул он в ухо Аресу, когда они поднялись чуть выше, чтобы чуточку передохнуть.
Под ними на земле их ждали как минимум два десятка крыс, из оскаленной пасти которых текла слюна, а глаза горели ненавистью.
— А до тебя только дошло?! — спросил Арес, и Грегор услышал знакомое «хух-хух-хух!» — что у Ареса обозначало смех. И тоже рассмеялся.
16 
