64 
— Пускай спит, — сказал Хэмнет. — Поест, когда проснется.
Босоножка просилась плавать, и Грегор отправился с ней к озеру. Он держал ее в воде, пока она бултыхалась и практиковалась в пускании пузырей, наклонив голову в воду. Когда же Босоножка утомилась, она еще раз поела и побежала играть в мячик с Темпом и Газардом.
Хэмнет, воспользовавшись моментом, подозвал Грегора — надо было проверить его раны на ногах.
— Они подживают, но все-таки будь осторожен, главное сейчас — не занести инфекцию, — сказал Хэмнет.
Он снова смазал пальцы Грегора голубой мазью, сменил повязку и помог надеть высохшие сандалии.
Затем подошел к Найк.
— Ну, как твои дела? — спросил он.
— Не так уж плохо, — ответила она, но не смогла удержаться от стона, когда он слегка коснулся ее когтя.
— Найк, — строго произнес Хэмнет, — мы задержимся здесь как минимум еще на день. Прошу тебя, прими обезболивающее. С ним ты сможешь отдохнуть.
На этот раз Найк не возражала. И Грегор подумал, что ей, должно быть, действительно приходится нелегко.
Хэмнет пошарил в аптечке, нахмурился, высыпал содержимое на землю и осмотрел каждую бутылочку и баночку.
— Где же оно? Где лекарство?!
Большой зеленой бутылки в аптечке не оказалось.
— Кто-нибудь брал обезболивающее?
Все молчали. Непохоже, чтобы кто-либо из них взял это лекарство, никому ничего не сказав. Босоножка и Газард были для этого слишком малы, Темп, Найк и Гребешок не смогли бы открыть сумку с аптечкой, а уж тем более — бутылочку с лекарством. Крыса — та вполне могла бы залезть в сумку, но Коготок была все это время в таком состоянии, что ее подозревать было попросту глупо. Живоглот? Но у него ничего не болит, да и вряд ли он заинтересован в чем-то, что может затуманить его разум.
Грегор вдруг заметил, что Хэмнет смотрит на него, и понял, что он — самый вероятный подозреваемый. Он вполне может открыть сумку и бутылку. А боль в ногах вполне могла стать причиной, побудившей его украсть обезболивающее.
— Знаешь, Грегор, если бы ты попросил — я бы всегда дал тебе лекарство, — сказал Хэмнет. — Просто обычно мы оставляем его для совсем нестерпимых болей.
— Я не брал его, Хэмнет, — сказал Грегор, стараясь, чтобы голос не дрожал от обиды. — Можете проверить мои вещи.
Живоглот подскочил к нему.
— Открой рот! — скомандовал он.
И Грегор покорно открыл, не понимая, зачем он это делает. Тот потянул носом, нюхая воздух.
— Он не принимал лекарство, Хэмнет, — сказал Живоглот.
— Прости меня! — Хэмнет выглядел смущенным. — Что ж, выбор у нас небольшой…
Но прежде чем Грегор успел спросить, что Хэмнет имел в виду, Босоножка сильно подкинула мячик, и тот улетел прямо в джунгли.
Газард кинулся было за ним, но Грегор схватил его за плечо:
— Нет, Газард, лучше я его принесу.
Он не хотел, чтобы дети отходили далеко отсюда — даже если растения вокруг действительно безвредны.
ГЛАВА 21
Поначалу они шли по тропинке, такой узенькой, будто ее протоптали маленькие мышиные лапки, бегающие от своих гнезд к водопою и обратно. Но очень скоро и этой тропки видно не стало, все вокруг заполонили лианы, и путники снова продирались сквозь заросли. Идти здесь было труднее, лианы росли тут еще гуще. Временами Грегор даже не видел тех, кто шел впереди, — столь густая здесь была растительность. Поэтому он держался вплотную к Темпу и Босоножке, чтобы быть уверенным, что не потеряет их в этой чащобе.
Для удобства Хэмнет присвоил каждому номер, соответствовавший месту каждого в цепочке, и время от времени устраивал перекличку.
Босоножке это ужасно нравилось, и она всегда с готовностью кричала свое «Девять!». Зато на Темпе перекличка на время замирала. Темп никак не мог запомнить, что он — «номер десять», а также — что десять идет после девяти. Грегор знал, что умение считать не относится к достоинствам тараканов. Они даже простое сложение одолеть не могли. Но Босоножка, которая уже с легкостью считала до двадцати, лишь изредка сбиваясь, не могла не прийти на помощь своему верному другу.
— Темп, скажи «десять»! Скажи «десять», Темп! — кричала она всякий раз, когда он забывал свой номер.
Грегор надеялся, что это не обижает таракана. Во всяком случае, вид у того был скорее смущенный, чем обиженный.
64 
