очень нудно 
32 
Родителей Фен ждала со смешанными чувствами. Ей очень хотелось увидеть родителей, но она боялась рассказать им, что знает правду. В последнее время она стала очень ранимой, особенно после ухода Джо. Иногда Фен казалось, что ее жизнь в корне пошатнулась. Она заставила Адама и Гэбриэл поклясться, что они будут хранить молчание о ее любовном приключении. Ей и без того предстоит слишком эмоциональный разговор с родителями, чтобы примешивать сюда еще и Джо.
Том и Фрэнсис возвращались в следующую субботу из Флоренции, где гостили у Джесс и Лоренцо. По пути они заедут на пару дней к Леони и Джону в Лондон, а потом вернутся домой. И это означало, что предстоящие выходные все будут приводить в порядок главный дом и Стейблз.
Накануне аукциона за обедом решался вопрос, как обставить Стейблз.
– Лучше всего, – предложила Гэбриэл, – расположить мебель так, чтобы ее легко можно было передвинуть, если Фрэнсис что-то не понравится.
– Так, скорее всего, и будет, – уверенно сказал Адам. – Давайте повесим занавески и украсим комнаты, чтобы они не выглядели пустыми, а картины пусть вешает сама.
– Она измучает этим папу, вот увидите, – захихикала Фен, но, заметив, как Адам переглянулся с Гэбриэл, спросила: – А в чем дело?
– Ты первый раз сказала «папа», – ответил Адам и протянул ей тарелку с овощами. – Возьми еще, а то ты очень худая.
– Спасибо, – поблагодарила Фен и взяла себе картошки. – Кстати, когда меня уволили из «Митры», я так разозлилась на тебя, что стала искать самую отвратительную работу, какую могла найти. – Она хитро улыбнулась. – Думала даже стать танцовщицей в каком-нибудь баре.
Гэбриэл залилась смехом.
– Представляю себе лицо Адама, если бы он увидел тебя полуобнаженной в...
– Какого черта я стал бы делать в таком месте? – раздраженно воскликнул Адам. – Я ни одного такого заведения в Пеннингтоне не знаю. И вообще, с меня хватит и твоего выступления на сцене «Митры».
– А что, в оздоровительных клубах есть аэробика, – заметила Гэбриэл. – Я тоже могла бы попробовать. Мне не мешало бы немного подправить фигуру после родов.
– Только через мой труп! Мне ты нравишься такой, какая есть, Гэбриэл Дайзарт. Так что никаких клубов. Это касается вас обеих, – строго добавил Адам.
– Хорошо, – кротко ответила Гэбриэл и улыбнулась Фен: – Тебе все равно это не нужно, дорогая.
– Может, скоро и нужно будет, если я опять не начну регулярно бегать.
– Тебе предстоит много физической работы в выходные, – пообещал Адам. – Это улучшит твой сон. У тебя круги под глазами. Мама подумает, что я слишком загружаю тебя.
На аукционе было очень много народу. Фен все утро стояла у стенда, а днем решила смешаться с толпой, чтобы посмотреть, какие лоты привлекают наибольшее внимание. В джинсах и футболке, уткнувшись в каталог, она ничем не выделялась среди посетителей.
Чуть позже Фен сообщила Адаму, что публику больше всего привлекали пара деревянных скамеечек для ног, скульптурная группа детей из алебастра, и – ее любимые – канделябр в стиле викторианской эпохи и зеркало в позолоченной оправе.
В первый день зрители лишь знакомились с лотами. На следующем этапе вниманию публики были предложены бриллиантовая брошь и серебряный георгианский чайный сервиз. Но самые большие надежды Адам возлагал на серию картин и рисунков, развешанных по всему залу. Продажа картин всегда была кульминационным моментом торгов.
– Сегодня нас посетило много народу, – сказала Фен, поднявшись в конце дня в офис Адама. – Будем надеяться, что завтра будет столько же.
– Я знаю, что акварель всегда очень хорошо продается, – улыбнулась Фен. – А что ты предложишь на этот раз?
Адам с хрустом потянулся.
– Пару картин с видами Лондона во времена короля Эдуарда, рисунки, написанные сепией, литографии Колфилда и еще кое-что.
– А тебе что нравится?
– Недавно я нашел портрет мальчика кисти неизвестного художника. Его реставрировал Гарри Бретт. Он говорит, что портрет, скорее всего, был написал около 1800 года, но не может найти подпись художника. Он считает, что это голландец. С моей стороны невежливо не соглашаться с собственным свекром, но мне кажется, что это шотландец. Интуиция мне подсказывает, что картина пойдет хорошо, и неважно, кто ее написал. На гравюру Патрика Херона у меня тоже большие надежды. После его смерти два года назад его картины стоят очень дорого. – Он улыбнулся Фен. – Хочешь посидеть со мной завтра на сцене?
32 
