очень нудно 
27 
Они молча посмотрели друг на друга.
— Почему… — осторожно начала Эстер, — почему дом сменил так много владельцев?
— Твой друг Дэн Реймонд сказал, что большинству обитателей он казался слишком уединенным, — пожал плечами Патрик. — Мне не довелось повстречаться с людьми, продавшими его. Они живут в Лондоне и приобрели Лонг-Уайватс для выездов на выходные дни. Но, едва успев отремонтировать кухню и ванную, они снова передали дом агенту для продажи. По-моему, он пустовал больше года.
— На мой взгляд, это место должно нравиться — такое тихое, удаленное от людской суматохи и всего прочего, — сказала Эстер, снимая очки. Она вопросительно посмотрела на Патрика. — Может, им казалось, что в доме живут привидения? И ты, и я чувствуем здесь что-то такое…
Патрик кивнул.
— Чувствуем, да. Но миссис Латимер не бродит ночами по дому, рыдая о погибшем на войне муже, уж поверь мне. По крайней мере, я не слышал.
— Может, ты пришелся ей больше по вкусу, чем другие жильцы.
Патрик с улыбкой покачал головой:
— Сомневаюсь. Но если это так, то ей, наверное, понравилась и ты.
Эстер поежилась и снова заглянула в книжку.
— Я думала, здесь будет больше подробностей. А твой Уилф знает что-нибудь о миссис Латимер?
— Представляешь, мне даже в голову не пришло спросить! Дэн Реймонд сказал только, что она все эти годы жила одна, со служанкой и человеком, помогавшим ухаживать за садом. Сад был, кажется, единственным интересом в ее жизни. — Патрик смотрел Эстер прямо в глаза. — Может быть, сад был тем лекарством, которое спасало миссис Латимер от одиночества?
Эстер кивнула.
— Она так и не вышла больше замуж. Странно. Она была молода, да и богата, судя по тому, что написано в книге.
— После войны ощущался недостаток в мужчинах, — напомнил ей Патрик. — Лучшие из лучших встретили свою смерть в окопах. В те дни хватало молодых вдов, поэтому, возможно, у нее не было выбора. Не то, что у тебя, — подчеркнул он.
Но Эстер не поддалась на провокацию.
— Спроси Уилфа или, еще лучше, поговори с его женой.
— Ладно. — Патрик наклонился вперед и взял у нее книжку. — Хватит на сегодня занятий историей.
— Вот именно, — уныло согласилась Эстер. — Завтра в историческом обществе моя очередь делать доклад. Битвы местного значения в период гражданской войны — роялисты, пуритане и прочее.
— Твой любимый период в истории?
— Могу только сказать, что я его лучше всего знаю. — Эстер потянулась за своей отпечатанной речью, чтобы показать ее Патрику. Тот дотронулся до ее руки, и она замерла. Потом повернулась к нему и, встретившись с ним взглядом, вся напряглась.
— Эстер, — очень тихо сказал Патрик, — ты не представляешь себе, как страстно я тебя хочу!
— Не представляю, — Эстер полной грудью вдохнула воздух. — И надеюсь, что ты не попытаешься показать мне это. Я никогда… то есть я никогда не хотела…
— …никогда не хотела никого после смерти Ричарда?
Она кивнула.
— Я пыталась, поверь мне. Но ничего не вышло.
— Может, время было неподходящее, да и человек не тот?
— Может, — Эстер прямо взглянула на Патрика. — Но мне кажется, что причина лежит глубже. Ты нравишься мне, Патрик, и мне с тобой хорошо. Почти всегда. Но, видимо, ты неправильно истолковал мое сегодняшнее приглашение.
— Ты хочешь сказать, что сама мысль о близких отношениях со мной для тебя непереносима?
— Как и с любым другим, если так больше приемлемо.
— Не намного. — Патрик улыбнулся и тряхнул головой. — Не беспокойся, Эстер. Нет проблем. Наши отношения так и останутся чисто платоническими, если это все, что ты можешь мне предложить. — Патрик вопросительно поднял бровь. — Полагаю, тебе не привыкать к подобным ситуациям?
— Вообще-то ты не прав, — улыбка у Эстер вышла суровой. — Никто из тех троих, о которых ты подумал, не пытался залучить меня в постель. Фиаско произошло совсем с другим. Моя независимость не давала ему покоя. Он хотел меня покорить.
— Отчаянный малый, — пробормотал Патрик и поднялся. Он протянул Эстер руку и помог ей встать. — Когда я снова тебя увижу?
— Ты все еще хочешь этого?
Он взял ее за локоть и легонько тряхнул.
— Мне приятно твое общество, Эстер, и я по-прежнему хочу любви с тобой. Но я не так глуп, чтобы лишиться твоей дружбы, если это все, что ты можешь мне предложить. А вдруг ты когда-нибудь передумаешь?
27 
