7 
Не важно, подумал он язвительно, что она сделала с ним. Он внушит ей доверие. Сделает все, чтобы она мечтала выйти за него замуж.
А потом — о, потом!..
Они поженятся, и тогда его главной целью станет заставить Ив вспомнить правду. Он будет с ней, когда она наконец вспомнит, и увидит, как изменится ее лицо.
И он раздавит ее. Мысль о мести тешила его самолюбие.
Это не месть, сказал он себе. Это восстановление справедливости.
— Ив, я хочу жениться на тебе. — Он взял ее лицо в свои большие ладони.
Жениться?
«Да», — думала Ив, в изумлении вглядываясь в его красивое лицо, чувствуя сильные, шероховатые руки на своей мягкой коже, обжигающее тепло прикосновений, спускавшееся от шеи к груди и ниже.
Как можно одновременно быть таким мужественным, красивым и властным? Талос был всем, чего жаждала ее измученная, пустая, напуганная душа. Он будет защищать ее. Любить ее. Наполнит ее жизнь.
Да, да, да!
Эти слова уже готовы были сорваться с ее губ, но что-то остановило ее. Что-то неясное заставило отстраниться от него.
— Выйти за тебя замуж? — прошептала она, с бешено бьющимся сердцем глядя в его темные глаза. — Но я совсем не знаю тебя.
Талос явно был удивлен. Он недовольно нахмурился:
— Ты знала меня достаточно, чтобы забеременеть.
— Но я не помню тебя, — попыталась объяснить Ив. — Будет неправильно, если ты станешь моим мужем.
— Я вырос без отца. И не допущу, чтобы мой ребенок тоже прошел через это. Я дам ему свою фамилию. Не отказывай мне, — сказал он настойчиво.
Отказать ему? Какая женщина способна в чем-то отказать мужчине вроде Талоса Ксенакиса?
Глубоко вздохнув, она отвернулась и стала наблюдать за пейзажем предместий Лондона.
— Ив.
Она обернулась к Талосу. Его чувственные губы были плотно сжаты. Он явно решил действовать по-своему.
Но что-то заставляло ее противостоять ему.
— Спасибо тебе за предложение. — Ив чувствовала неловкость. — Ты очень заботлив, но мой ребенок родится еще через несколько месяцев…
— Наш ребенок, — поправил ее Талос.
— А я не могу выйти за тебя, пока все не вспомню.
— Посмотрим, — сказал он приглушенно.
Остаток пути они провели молча. Наконец машина свернула с шоссе на узкую дорогу. Ив увидела старинный особняк из красного кирпича, на высоком поросшем деревьями холме у большого озера.
— Это дом моего отчима? — выдохнула она в изумлении.
— Да.
Миновав подъездную аллею, машина остановилась у входа. Талос открыл дверцу, помог Ив выйти из автомобиля, и она осмотрелась, вытянув шею, чтобы лучше видеть особняк с его выдающимися готическими парапетами в викторианском стиле, устремленными в серо-голубое небо.
Загораживая глаза от солнечных лучей, пробившихся наконец из-за облаков, она повернулась к Талосу:
— Я жила здесь подростком?
— И теперь этот дом твой, так же как и гигантское состояние отчима.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Ив.
— Ты узнала об этом вчера, когда зачитывали завещание.
— Но откуда знаешь ты? — допытывалась она.
Талос пожал плечами:
— Я позаботился о том, чтобы ты получила копию завещания. Пойдем.
Взяв Ив за руку, он провел ее через огромные своды парадного входа. В прихожей их ожидали пятеро слуг, возглавляемые экономкой.
— О, мисс Крейг! — Полная женщина шумно высморкалась в передник. — Ваш отчим так любил вас. Он очень обрадовался, наконец увидев вас дома!
Дома? Но ведь это не ее дом. По всей видимости, она многие годы не переступала здешний порог.
Видя грустное лицо пожилой экономки, Ив прониклась к ней симпатией. Здороваясь, приобняла ее за плечи.
— Он был хорошим человеком, верно? — спросила она тихо.
— Самым лучшим. И любил вас как родную дочь. Несмотря на то что вы американка, — добавила она, вытирая глаза. — Он был бы счастлив, что вы все же вернулись после столь долгого отсутствия.
Ив выдержала деликатную паузу.
— Так сколько лет я…
— Шесть… нет, семь лет. Мистер Крейг приглашал вас на каждое Рождество, но… — Она умолкла, вытирая слезы передником.
— Но я все не приезжала, так? — сказала Ив.
Старушка горестно покачала головой. Наверное, она только требовала с отчима деньги, а он оплачивал ее счета, пока она прожигала жизнь, шатаясь по всему миру и даже не соизволив навестить его!
А теперь он мертв.
7 
