3 
Как только самолет остановился, Синди повернулась к Джулии, протянула ей руку и деловито заметила:
— Насколько я понимаю, у вас будет с собой рация. Если станет совсем невтерпеж находиться рядом с этим мужланом, свяжитесь со мной, я вас эвакуирую.
Джулия пожала руку Синди и заверила:
— Не волнуйтесь за меня, я с ним справлюсь. Мне уже приходилось иметь с ним дело.
— Наверное, это было давно?
— Да, верно. Когда я с ним общалась, он был довольно милым… — осторожно заметила Джулия, в надежде попытаться проверить, правдивы ли слухи, которые ходят о Роджере.
— Милым? Ха! — фыркнула Синди. — Скажете тоже! Наверное, это было сто лет назад! Люди, знаете ли, меняются, и не всегда к лучшему.
В это время дверь кабины со стороны пилота открылась, и в просвете возник Роджер Хоган собственной персоной. В крохотный салон самолета ворвался нагретый воздух, и сразу стало жарко.
— Женщина за рулем! — насмешливо произнес Роджер низким, чуть хрипловатым голосом.
Голос… как я могла забыть этот голос? — подумала Джулия. Этот обволакивающий баритон, при звуке которого у каждой женщины возникает желание облизнуть губы. У каждой, кроме меня, мысленно уточнила она, собираясь с духом.
— Кто же виноват, что взлетно-посадочная полоса в таком состоянии? Уж конечно не я! — парировала Синди. — И вот что, мистер Женоненавистник, попрошу меня не задерживать, скоро начнет темнеть, а мне еще лететь обратно.
Роджер выпрямился, загородив своей внушительной фигурой весь обзор. Теперь Джулия видела перед собой только широкую грудь, прикрытую некогда синей, но изрядно выгоревшей на солнце рубашкой, и узкие бедра, обтянутые столь же выгоревшими джинсами.
— Кого вы мне привезли?
— Это доктор Джулия Осмонд, прошу любить и жаловать.
Роджеру показалось, что его со всего маху ударили в солнечное сплетение, глаза словно заволокло красным туманом, причем ощущение было настолько реальным, что ему хотелось протереть глаза. Вот уж кого он совсем не жаждал встретить, так это члена семейства Осмонд! Роджер попытался совладать с охватившими его чувствами, но это было трудно, почти невозможно. Он пошел в обход носа самолета; слыша его сердитую поступь, Джулия торопливо отстегнула ремень безопасности.
— Так это ты!.. — прорычал Роджер, настежь распахивая дверь кабины с ее стороны.
— Да, я. А разве тебе не сообщили, кто прилетит? — спокойно ответила Джулия.
Она не собиралась вступать с Роджером в перепалку, но он удивил ее почти так же, как она его. В облике Роджера появилась жесткость, которой она прежде не замечала, сдержанность сменилась неистовством, холод — огнем.
— Как ты ухитрилась это подстроить? — все так же отрывисто спросил Роджер.
— Ничего я не подстраивала! — возмутилась Джулия. — Эндрю послал телеграмму…
— Эндрю. — Роджер пренебрежительно фыркнул. — Твой Эндрю понятия не имеет о том, какая здесь обстановка. Когда я отправляюсь в горы, со мной невозможно связаться ни по рации, ни по телефону, ни посредством телеграфа, ни даже с помощью голубиной почты. Ему давно пора это усвоить. — Роджер смерил Джулию с ног до головы пренебрежительным взглядом. — А еще он давно должен был понять, что я не принимаю туристов.
— Я не туристка, я приехала сюда работать! — решительно возразила Джулия.
— Вынужден тебя разочаровать: здесь нет комфортабельной клиники, сияющей стерильной чистотой.
Джулия закусила нижнюю губу, чтобы удержаться от ответной колкости. Она провела в обществе Роджера Хогана всего несколько минут, но уже поняла, что если хочет остаться здесь работать, то она должна постараться, чтобы его колкости и едкие замечания отскакивали от нее, как горох от стены. Главное — сохранять хладнокровие, потому что Роджер легко способен пробудить в ней эмоции, которые Джулия не желала даже анализировать. Но она понимала, почему он был так потрясен, увидев ее.
Должно быть, ему больно видеть того, кто напоминает ему о давней трагедии, да еще и дочь человека, которого он имеет все основания винить в смерти своего брата. Будь у Джулии время, она бы лично предупредила Роджера о своем приезде. Однако прежний Роджер, которого она когда-то знала, никогда не вел себя так грубо, а уж его предположение, что она не способна справиться со своей работой, и вовсе не лезло ни в какие ворота.
Джулия стала вставать с кресла, но Роджер уперся кулаком в борт самолета, преграждая ей путь.
3 
