37 
— Грейс сказала, что у тебя в кабинете есть птицы.
— Зяблики.
— Могу я их посмотреть?
— Сейчас?
— Да, сейчас, — сказала она, мило улыбнувшись.
Это было сказано так, словно Роксанна знала, о чем он только что думал.
— Конечно, — проговорил он.
Она последовала за ним. Джек открыл дверь своего кабинета. Он оставлял свет немного приглушенным, чтобы не испугать птиц, которые жили в большой клетке в углу комнаты. Роксанна закрыла за собой дверь.
— Какая уютная комната, — пробормотала она, оглядевшись вокруг.
Он так часто бывал в этой комнате, что перестал замечать, какая она. Сейчас Джек посмотрел на нее глазами Роксанны. Кожаная мебель темно-коричневого цвета, шкаф, уставленный книгами, огромный стол, старинный восточный ковер и французские двери, которые вели в отдаленный уголок дворика. Он не мог с ней не согласиться.
— Мой отец обустроил эту комнату. Я только добавил компьютер, птиц и несколько дюжин книг.
— Сколько книг! — воскликнула Роксанна, проведя рукой по корешкам.
— На нижней полке семейные фотографии.
— Можно посмотреть их?
— Сейчас?
— Когда-нибудь.
— Конечно. Ты можешь приходить сюда, когда захочешь. Но это старые фотоальбомы. Новые снимки, на которых есть Джинни, — в гостиной.
Они пристально смотрели друг на друга несколько секунд. Затем защебетали птицы. Джек подошел и остановился около клетки.
— Разве они не милые? — проговорила Роксанна. — Как их зовут?
— Мирна и Лой. Мирна — самка, Лой — самец.
— Где их птенцы?
— Я их раздал, — сказал он. — Почему ты спросила про птенцов?
— В этом городе я только и слышу, что о детях. Кто из них самец? Они выглядят одинаково. Как ты отличаешь их друг от друга?
Почему они говорят о птицах?
— Самец строит гнездо, поет для самки, прыгает вокруг нее с травой в клюве, а самка просто сидит и скучает.
— Она не скучает, — сказала Роксанна, подойдя ближе.
— Нет?
— Нет. Она польщена, и ей весело.
Он посмотрел ей в глаза.
— Теперь ты эксперт по птицам?
— Нет. Но я женщина.
Это уж точно. Она женщина.
В комнате становилось душно. И слишком темно, несмотря на включенный свет. Он подошел к столу, включил лампу и сел в кресло. Нужно соблюдать дистанцию.
О чем он только думал? Еще мгновение назад он готов был заняться с ней любовью. Но когда она так близко, он убегает?
Роксанна тоже подошла к столу. Бешеный стук сердца отдавался у него в голове. Она выключила лампу.
— Роксанна…
— Слишком много света для птиц, — мягко сказала она. — Ничего, если я присяду? — Не дожидаясь ответа, Роксанна села к нему на колени. — Обними меня, — прошептала она.
Он почувствовал, как она дрожит. Понимая, что она нервничает так же сильно, как и он, он улыбнулся.
— Роксанна, я начинаю верить, что ты хочешь меня соблазнить.
— Что заставляет тебя так думать? — спросила она, целуя его в лоб.
Ее грудь касалась его лица. Ее теплота была приглашением, и он боролся с желанием сорвать с нее одежду и взять ее здесь и сейчас.
— Ты играешь с огнем, — предупредил он.
Ее близость заводила каждую частичку его тела.
Она наклонилась еще ближе. Ее волосы каскадом упали на его лицо. Она прошептала:
— Покажи мне.
Джек поцеловал ее. Вероятно, слишком сильно, но он не мог сдержать себя. Ее губы были мягкими и притягательными.
Роксанна отвечала на его поцелуй с такой же страстью. Он прижал ее к себе, гладил ее тело через тонкую ткань. Ее стоны особенно возбуждали его. Их поцелуи становились все неистовей.
Наконец она немного отстранилась и проговорила:
— Я так хотела этого.
— Я тоже, — сказал он, вновь прижав Роксанну к себе и целуя. Он провел рукой по ее ноге под платьем, вверх по бедру. Джек почувствовал шелковую ткань трусиков. От огромного желания стянуть их у него закружилась голова.
Они оба дошли до точки, когда пути назад уже нет. Джек поднял Роксанну на руки и понес к двери.
— Ты куда, Джек?
— Не здесь, — сказал он.
Роксанна целовала его шею, ее руки гладили его под рубашкой, и ее прикосновения заставляли его дрожать.
Как они выйдут из комнаты? Что, если Джинни устала ждать его прихода и стоит сейчас по другую сторону двери?
Джек посмотрел на Роксанну, самую привлекательную женщину, которую он когда-либо встречал. И понимал, что они не смогут принадлежать друг другу здесь, в доме, сейчас. Он опустил ее на пол.
37 
