42 
Завтра он уедет. Но сначала переведет деньги на банковский счет Дейзи. Потом пойдет к адвокату оформить бумаги для развода. Рэнди Ховарду он скажет, что согласен на операцию. Разве теперь имеет значение, что он рискует остаться калекой? Без Дейзи от жизни нечего ждать. А если операция пройдет удачно, он, по крайней мере, похоронит свое горе в последнем утешении — в скачках.
Повернувшись на каблуках, Кэл побрел к пневматическим дверям. Они открылись перед ним, выпустив его в беззвездную ночь. Он радовался, что Трэвис так и не узнал тайну своего происхождения. Дейзи была прозорливее его. Или она знала его лучше, чем он сам.
Совсем упав духом, Кэл тяжело вздохнул и направился к пикапу.
Не оборачивайся, приказал он себе.
Он влез в автомобиль и завел мотор. Слезы слепили его.
— Все к лучшему, Кармоди, — произнес он вслух. — Все знают, что тебе никогда не стать хорошим мужем и отцом.
— Вы не видели моего мужа? — спросила Дейзи медсестру.
Та покачала головой.
— После того, как я сказала ему, что здоровье Трэвиса вне опасности, я его больше не видела, миссис Кармоди. Это было, — медсестра посмотрела на часы, — около сорока минут назад.
Миссис Кармоди. Дейзи понравилось, как это прозвучало.
— Посмотрите, пожалуйста, нет ли его в приемной? — попросила она сестру. — Я знаю, что он хотел бы быть с нами.
— Конечно, — кивнула сестра. — Сейчас вернусь. — Она исчезла за дверью.
— Как себя чувствуешь, ковбой? — с улыбкой спросила Дейзи, подойдя к кровати Трэвиса.
— Голова немного болит. — Трэвис осторожно потрогал затылок.
— Тебе придется теперь быть подальше от бычьих спин! — журила она сына, поправляя ему одеяло и целуя в щеку.
— Это оказалось труднее, чем я думал, — заметил Трэвис. — Наверное, поэтому папа и запретил садиться на быка, пока мне не исполнится двенадцать.
— Кэл так говорил тебе? — Дейзи была поражена.
— Угу.
— Почему же ты не послушался его? — строго спросила она.
— Другие ребята меня уговорили…
Дейзи прищелкнула языком.
— Трэвис Хайтауэр, не такой уж ты глупый, чтобы так вести себя.
— Да, — улыбнулся он ей. Она так обрадовалась, что ее сын здоров, что крепко-крепко обняла его.
В дверь легонько постучали, и сестра просунула голову.
— Вашего мужа нет в приемной. Может быть, он пошел в кафетерий выпить чашку кофе.
— Может быть. Спасибо вам.
Дейзи закусила нижнюю губу. Куда делся Кэл? Ей надо поговорить с ним. Эти последние напряженные часы, проведенные в палате неотложной помощи, заставили ее многое передумать.
Если она будет продолжать упрямиться, то потеряет Кэла навсегда. Он соглашался на все, потакая ее несправедливым выходкам. Она наказывала его слишком долго. Что бы ни случилось между ним и Розой, с тех пор прошли годы. Он уже поплатился за это. И если Трэвис ушибся, изображая наездника на быках, разве может она обвинять в этом только Кэла? В конце концов, именно под влиянием Кэла Трэвис расцвел, стал уверен в себе. А она сама? Она наконец-то почувствовала себя женщиной. Любимой женщиной…
Да, Кэл совершал ошибки, но и она тоже. Ради их сына, ради их брака пора ей забыть все обиды.
Она простила Розу и простила Кэла, но, главное, Дейзи простила себя. Ведь именно она больше всех страдала от своей упрямой гордости.
Дейзи посмотрела на часы. Было только одиннадцать тридцать. Казалось, не четыре часа, а целая вечность прошла со времени падения Трэвиса. Как много произошло за этот короткий промежуток времени! Ей удалось изменить себя. Она вздохнула и вытерла набежавшие слезы.
На этот раз Кэл был рядом. Он был ее мужем, другом, а теперь и любовником. Она обнимет его и скажет ему об этом. О, как же сильно она любит этого человека! Она любит его с шестнадцати лет…
Но где же Кэл? Почему он не идет? Ей надо так много сказать ему! И пусть Трэвис, наконец, узнает, что Кэл — его настоящий отец.
Трэвис задремал. Дейзи позвала оператора и попросила его вызвать Кэла. Вызов повторили три раза.
Прошло десять минут.
Потом пятнадцать, потом двадцать. Если Кэл в больнице, он бы уже откликнулся.
Устал? Может, поехал домой?
Он не мог уехать, не повидав Трэвиса.
Дейзи взяла телефон, вынесла его в ванную и закрыла дверь, чтобы не беспокоить спящего Трэвиса. Ее охватывали самые дурные предчувствия, когда она дрожащей рукой набирала номер.
42 
