очень нудно 
24 
Мэри хрипло рассмеялась и сама ужаснулась своему смеху, похожему скорее на воронье карканье.
— Он этого и не делает! Он бросил меня почти два года назад…
— Ах вот, значит, почему ты опять называешь себя Дюбуа? Только не думай, что мне интересно выслушивать подробности!
Но Мэри все-таки договорила:
— Я не смогла родить ему ребенка, поэтому он ушел к женщине, которая тут же сделала это.
Почему она не прислушалась к его предостережению? Какой демон упрямства все время подталкивал ее содрать с Патрика эту оболочку сдержанности и попытаться выжать из него хотя бы каплю человеческих эмоций? Ведь каждое его слово и жест ясно говорили ей, что он ни с кем не желает ими делиться! Может, ей хотелось вернуть к жизни то, что, казалось, навсегда ушло из его души? Или как следует наказать его? Как бы то ни было, ее упорство и настойчивость обернулись против нее самой: увидев, как напряглась его спина, как он неподвижно застыл, Мэри испытала острую боль раскаяния и сострадания.
— Не смогла родить ему ребенка — или не захотела? — отрывисто просил Патрик.
— Не смогла, хотя, Господь свидетель, я старалась…
Его взгляд побежал по ее лицу, выискивая свидетельства лжи, игры, притворства, — и ничего не нашел.
— Мне очень жаль…
— Мне тоже, — сказала Мэри с легким вздохом: в конце концов, ему действительно нет дела до ее чувств! — Мне тоже. Я так люблю детей…
Патрик неожиданно коснулся ее руки ласковым, характерным для докторов жестом.
— Возможно, они у тебя еще будут. Медицина добилась больших успехов в лечении бесплодия. Ты не обращалась к специалистам?
Закрыв глаза, она отвернулась и постаралась ответить самым непринужденным тоном.
— Нет. Думаю, сначала не мешало бы обзавестись мужем.
— Значит, ты собираешься снова выйти замуж?
— Нет, но я не собираюсь становиться матерью-одиночкой. Сейчас во мне уже нет той смелости, которая воодушевляла меня в девятнадцать лет.
В дверь большого гардероба было вмонтировано зеркало, так что Мэри все равно было видно, как самые различные чувства отражались на его лице — гнев, смягченный сочувствием, сожаление, может быть, даже раскаяние…
— Если бы ты доносила моего ребенка до срока, — спросил Патрик внезапно охрипшим голосом, — ты сказала бы мне?
Она покачала головой и сделала вид, что все внимание сосредоточено на собственных ногтях.
— Ты тогда был влюблен в Лорейн. К тому времени, когда я поняла, что у меня будет ребенок, вы уже назначили день свадьбы. Я посчитала это достаточно ясным знаком того, что у нас нет общего будущего.
— Ты сказала кому-нибудь? — спросил он, помолчав.
— Никому. Я была тогда слишком напугана — боялась позора, неодобрения родителей… боялась всего!
— Хочешь сказать, что прошла через это одна? Не могла признаться хотя бы подруге?
И опять она покачала головой, все еще не осмеливаясь посмотреть ему прямо в глаза. Обуревавшие ее чувства лежали слишком близко к поверхности и могли в любой момент пролиться слезами.
— Мои подруги были заняты другими вещами. Все их мысли вертелись вокруг того, что надеть, кого пригласить на свидание, вокруг колледжей, путешествий, машин. Я неожиданно оказалась как бы не членом их клуба. У меня были другие заботы, другие огорчения… — Мэри горестно пожала плечами, когда воспоминания о том времени промелькнули перед ее мысленным взором. — Но главное — я чувствовала себя старой, хотя была тогда совсем девчонкой! Ну, а потом вдруг оказалось, что все это не имеет значения. Все было кончено, и никто так ничего и не узнал — кроме меня и ночной бригады в палате неотложной помощи нашей местной больницы.
— Утром ты сказала, что у тебя был выкидыш. Ты… делала что-нибудь для этого?
Мэри в испуге обернулась к нему.
— Нет! Я была несчастна, я боялась многих вещей, но я никогда не хотела потерять своего ребенка! Ведь это было все, что у меня осталось от тебя…
На этот раз пришла его очередь отвернуться.
— Зачем ты так говоришь?! — бросил Патрик через плечо.
— Как?
— Так, как будто мы были возлюбленными, и я предал тебя!
— Может, тебе и не по душе это слышать, но я и правда любила тебя, Патрик. Любила очень долго. Думаю, это еще одна причина того, что мой брак оказался неудачным. Очевидно, в глубине души я с самого начала была неверна своему мужу…
— Нет. — Он резко повернулся к ней, лицо его искажала нечеловеческая мука. — Нет!
24 
