50 
Возбуждение накрыло Фиону теплой волной, и она не могла больше противиться Колину. Он развернул ее лицом к себе, их взгляды встретились. Фионе показалось, что она сейчас утонет в его взгляде, странно требовательном. Его губы коснулись ее губ, сначала мягко, едва заметно, как бы пробуя, затем более решительно, открывая ее губы, как будто это был первый, а не последний раз. Она обвила его шею руками, закрыла глаза и отдалась поцелую, просто наслаждаясь мигом. Фиона чувствовала, как усиливается его возбуждение, как он прижимает ее к себе. Его руки вернулись к пуговицам, расстегивая их одну за другой. Колин прервал поцелуй, чтобы увидеть, как открывается грудь Фионы; тонкое кружево не скрывало почти ничего.
— Ты прекрасна, — сказал он хрипло. — Господи, как же ты прекрасна, Фиона Риордан!
Он поглаживал ее грудь, вызывая трепет во всем теле. Его рука скользнула за спину, застежка расстегнулась, теперь грудь ничто не скрывало, и он замер, любуясь открывшимся зрелищем. Он опустился вниз, его губы поймали сосок, руки мягко сжимали груди, поглаживая их. Его поцелуи были такими нежными и в то же время такими страстными.
Фиона прислонилась спиной к стволу дерева, откинула голову, прикрыла глаза. Волны наслаждения накатывали на нее одна за другой. Если бы Колин не подхватил ее, она бы, наверное, не устояла, поскольку ноги перестали ее держать. Он крепко прижал ее к себе. Сверху падали холодные дождевые капли, где-то в ветвях орала любопытная ворона, но Фионе не было дела ни до кого и ни до чего. Ей казалось, что она падает в пропасть, где вспыхивает ослепительный фейерверк.
После того как все закончилось, на нее накатила приятная волна нежности пополам с благодарностью. Ей бы хотелось, чтобы Колину было так же хорошо, как и ей сейчас. Вселенная сократилась до двух человек, до нее и до него, ничего больше не существовало в этот момент. Он, она и нежность. Фиона шептала Колину на ухо ласковые слова, даже не вполне осознавая это. Но вот она понемногу начала возвращаться в реальность, начали появляться краски, звуки. Вернулось осознание того, что это последний вечер, который они проводят вместе.
Фиона отстранилась и попыталась застегнуть бюстгальтер — безуспешно, руки дрожали. Колин явно не понимал, что с ней происходит; да и заметил ли он хоть что-нибудь? Вряд ли. Он улыбался, глядя на нее, и был очень доволен собой и ею. Ими обоими. Во всяком случае, так казалось Фионе.
Интересно, целовала его жена так же, как сейчас целует Фиона? И сравнивает ли Колин? Сама она никогда бы не вспомнила о Симпсоне в те мгновения, когда Колин прикасался к ней. С ним она будто оказывалась в иной реальности, где не было застарелых проблем и бывших жен и мужей, периодически требовавших внимания.
— Ты что? — спросил Колин, уловивший ее странную тревогу.
— Ничего. — Фиона покачала головой, потом вдруг бросила бесполезную возню с бюстгальтером и притянула Колина к себе.
Пусть он уедет, но этот поцелуй он должен запомнить навсегда. Пусть он оставит ее, потому что, казалось, им обоим так хочется, так удобнее, но пускай он ночами вспоминает, как она была рядом с ним. И Фиона поцеловала Колина сначала робко и нежно, будто бы в первый раз, будто они только что познакомились и лишь изучают друг друга; а он, принимая игру, нерешительно ответил. И вдруг вся нерешительность испарилась: теперь Колин целовал Фиону так, как будто она целиком и полностью принадлежала ему, словно он и не собирался никуда уезжать. Он подхватил ее на руки и закружил, и сверху немедленно обрушился водопад дождевых капель. Фиона засмеялась, обнаружив, что целоваться и смеяться одновременно — это самое настоящее чудо.
— Отпусти ее, — произнес кто-то хрипло.
Фиона даже не сразу поняла, почему Колин остановился и аккуратно поставил ее на мокрую траву. Только когда босые ступни коснулись слегка помятых побегов вьюнка, находившегося в тесном симбиозе с деревом, Фиона поняла, что в их с Колином мирок на двоих кто-то вторгся. Причем давал советы, не спросясь.
— Почудилось? — Колин с сомнением обозревал окрестные кусты, так как никого не было видно. Фиона хихикнула и тут же зажала рот рукой. Если от страсти начинаются галлюцинации — это, наверное, не смешно.
Она постаралась привести в порядок платье и уже приступила к верхним пуговицам, когда голос послышался снова:
— Ты ей не нужен! Оставь ее, уйди!
— Ни разу еще не получал подобных советов от кустов черемухи, — протянул Колин, вглядываясь в путаницу ветвей. Природа не пожалела листвы в этом году: в сгущающихся сумерках в густом лесу разглядеть говорившего было совершенно невозможно.
50 
