25 
Граф распахнул дверцу и пристально посмотрел в ее глаза, проникая в самую глубину.
— Вы не пострадали?
Марию обуял смех. Но если бы она позволила себе улыбнуться, то не смогла бы остановиться. Истеричная реакция, сообразила девушка и подавила желание. Она впервые попала в опасную ситуацию, которая чревата непредсказуемыми последствиями.
— Жива и здорова, как видите, — небрежно ответила Мария.
— Прошу вас выйти из машины. Вездеход вряд ли может продолжать путь. Во всяком случае, не раньше, чем какая-либо добрая душа приподнимет его домкратом и сменит колесо.
И девушка соскользнула на землю. Николо оказался слишком близко, его рост и ширина плеч просто пугали.
— Я очень сожалею о том, что произошло. — Мария махнула рукой в сторону машины.
— Помолчите, — тихо, но грозно проронил граф.
— Вы сердитесь?
— А вы как думаете? — Жесткие слова прошлись по ее коже, словно терка. Взгляд сверлил тело. — Разве я не ясно дал понять, что вы должны оставаться на вилле?
— У меня же есть карта, — оправдывалась Мария.
— И вы прибегли к дешевой уловке.
— Антонио, однако, ни в чем не виноват…
— Антонио в мое отсутствие обязан заботиться о вас. Он ответит за ваш побег. Как, впрочем, и вы. — Он обежал глазами стройную фигурку, остановился на царапине, которая краснела на руке, и легком синяке на виске. — Нас ждет вертолет.
— Позвольте взять рюкзак, — тихо промолвила девушка.
Бросив на нее еще один свирепый взгляд, Николо достал его из машины и коротко сказал:
— Поехали!
Мария зашагала рядом. А когда Романо обхватил ее за талию, подсаживая в кабину, девушка попыталась протестовать, но Николо приказал:
— Занимайте заднее сиденье. Я сяду на переднем.
Девушка подчинилась и застегнула ремень безопасности.
Пилот поднялся в воздух и развернул вертолет в северо-западном направлении. Из-за шума разговаривать было практически невозможно, а поскольку Марии никто не предложил наушники, она молчала, сосредоточенно смотря вниз.
Девушка заметила, как три машины блокировали седан. Нападавших на нее мужчин окружили вооруженные люди. Полицейские или охранники Романо?
По губам графа Мария поняла, что Николо отдает какие-то распоряжения пилоту. Тот кивнул головой и развернул вертолет в сторону от разыгрывавшейся внизу сцены.
«Уж не направляемся ли мы обратно на виллу?» — хотела спросить девушка, но не осмелилась, решив, что скоро узнает сама.
Через несколько минут показались очертания какого-то здания. Мария глубоко задышала, когда вертолет ринулся вниз и приземлился на охотничьем угодье.
Двигатель замолк, лопасти закрутились медленнее, и Николо спрыгнул на землю. Мария последовала за ним. У нее перехватило в горле, когда граф подхватил ее в воздухе.
Их взгляды пересеклись, и девушка чуть не умерла от страха, заметив жестокость в глубине его глаз.
Крепко держа Марию за руку, Николо провел ее по широкой лужайке к дому, потом буквально потащил за собой по коридору и завел в дальнюю комнату.
Дверь захлопнулась со звуком, на который болезненно отреагировали ее нервы.
— А теперь, — вкрадчиво заговорил Николо, — расскажите-ка мне обо всем, что случилось. Не о том, — уточнил он, — как вы отключили сигнализацию и увели одну из моих машин. — Веки чуть прикрыли его глаза, и Мария почувствовала, что он едва сдерживает гнев. — Начните с того момента, как вы встретились с бродягами.
Она гордо выпятила подбородок, но голос чуть дрогнул.
— А что с ними сделают?
На нижней челюсти графа напряглись мускулы, на лице появилось суровое выражение.
— Ими займутся, предъявив соответствующее обвинение. Скорее всего, они попадут в тюрьму.
Мария вздрогнула, сознавая, что приключение могло закончиться гораздо хуже, если бы она не пользовалась покровительством графа.
— Возможно, они искали способ развеять скуку и поразвлечься, — с пренебрежением промолвила Мария.
Николо сжал ее подбородок и приподнял так, что девушке пришлось смотреть ему прямо в глаза.
— Не забывайте, вы на Сицилии, — прошипел он.
Где-то внутри ее существа возникли неожиданные судороги, по коже пробежал озноб, часто и усиленно пульсировала на шее голубоватая жилка.
— Я очень сожалею… — начала она.
— В данный момент мне трудно удержаться от того, чтобы заставить вас сожалеть о том дне, когда вы родились, — угрожающе произнес Романо.
25 
