очень нудно 
42 
— Ты права, — коротко ответил ей Джеймс, не спуская глаз с Николь. — Дорогая, неужели у тебя не нашлось ничего попроще? Какая-нибудь старая одежда… А обувь?
— Старая одежда? — в растерянности спросила Николь.
— Ну да. Что-нибудь купленное по крайней мере год-два назад, и, желательно, в дорогом бутике, — поморщился он. — Конечно, я понимаю, основным твоим времяпрепровождением в доме родителей была покупка дорогих вещей, но все же… Нет, сегодня мы явно не сможем осмотреть поля!
Николь обиделась.
— У меня есть старая одежда! — резко бросила она в ответ. — Несколько костюмов, пара свитеров и куртка. Я их очень давно покупала. Классические модели никогда не выходят из моды. Но ты ведь сам велел мне взять только минимум, чтобы не перегружать свой игрушечный самолетик!
Нэнси прыснула.
— Прекрасно, — сухо парировал Джеймс. Посмотрим, как ты будешь выглядеть верхом на лошади в классическом костюме. Кстати, сегодня утром я позвонил в транспортную компанию: твои вещи, включая автомобиль, прибудут на этой неделе.
Николь уже открыла рот, чтобы поблагодарить его, но передумала. Зачем? В конце концов, это была его обязанность!
Она молча присела на край широкого стола и стала завтракать: свежие рогалики и яичница с беконом, фрукты, кофе и апельсиновый сок. Удивляясь себе, Николь с космической скоростью поглощала все это. Раньше она с трудом вливала в себя полчашки кофе, заедая его крошечным тостиком, а теперь…
Но раньше по ночам она спала!
Вспомнив о событиях прошедшей ночи, Николь чуть не уронила чашку с горячим кофе себе на колени.
— Значит, решено, — услышала она голос мужа. — Сейчас мы отправимся в Ду-Бойс за ботинками, кепкой и парой приличных джинсов и футболок. Но запомни, пожалуйста, дорогая, здесь на ранчо мы не делаем покупок ежедневно, кроме продуктов питания и… В общем, мы выбираемся в большие магазины только в случае крайней необходимости!
— Жизнь в нашей колонии подчиняется самому строгому режиму! — грозно нахмурившись, передразнила брата Нэнси. — Мы, заключенные, получаем не более двух долларов в неделю. Все что тебе разрешается — это пара бутылок дешевого вина по воскресеньям. Запомни это хорошенько, Николь!
— Прекрати сейчас же! — перебил ее Джеймс.
— Спасибо, что предупредила меня, Нэнси, — холодно откликнулась Николь. — Конечно, я предполагала, что жизнь на ранчо — не сахар, но теперь я знаю это наверняка! Не волнуйся, дорогой, тебе больше не придется тратить на меня ни цента! — Горькие слезы обиды хлынули из ее глаз. Прикрыв лицо руками, Николь всем телом содрогалась от рыданий.
Задумавшись, Джеймс внимательно разглядывал ее скорбную позу. Она вбила себе в голову, что пожертвовала свободой ради карьеры отца-сенатора, ради финансового благополучия семьи. Но как убедить ее, что это не так?
Неужели даже та чудесная ночь, которую они провели в этом доме, ничего не изменила в ее отношении к нему? Неужели она не понимает его чувств?
— Мы отправляемся в Ду-Бойс прямо сейчас, Ники.
Джеймс резко поднялся.
— Я в состоянии купить себе пару джинсов самостоятельно! — угрюмо пробурчала Николь.
— Пятидесяти долларов, что лежат в твоем бумажнике, хватит разве что на один ботинок, — сухо констатировал Джеймс.
— Откуда ты знаешь, сколько у меня денег? — вспыхнула Николь в негодовании.
— Я посмотрел, — без тени смущения ответил он.
— Ты? Ты посмел заглянуть в мой бумажник?!
Николь не верила своим ушам.
— Между нами не должно быть секретов, дорогая.
— Но я имею право на свою личную жизнь.
— Вы оба представляете собой забавную семейную пару. — И Джеймс, и Николь совсем забыли о присутствии в столовой третьего человека. — И если вы заговорили о праве на личную жизнь, помните, что в любую минуту я могу оказаться рядом. Какие уж там тайны, когда в доме постоянно находится посторонний!
Бросив на стол салфетку, Нэнси стремительно вылетела из комнаты.
Некоторое время оба они недоуменно молчали.
— Значит, именно так выглядит жизнь с младшей сестрой? — чуть улыбнувшись, прошептала наконец Николь. Гневная тирада Нэнси почему-то вернула ей хорошее расположение духа. — А я-то всегда мечтала о таком «счастье»!
— Ну… — Джеймс задумчиво потер подбородок. — Поверь мне, я все равно люблю ее.
Взглянув друг другу в глаза, они весело рассмеялись.
42 
