очень нудно 
64 
— Аве, Цезарь, Император…
До Домициана не сразу дошло, что люди обращаются к нему — не к его брату, не к его отцу, а к нему, Домициану! Но почему он не испытывал в этот момент того упоения, которое ожидал испытать при звуках подобного приветствия, обращенного к нему? Он чувствовал себя бездарным актером, вынужденным играть одну из самых выдающихся ролей, к которой сам так долго стремился, перед зрителями, готовыми освистать его при первой же фальшивой ноте.
* * *
Когда императорский двор вернулся в Рим, по городу уже вовсю ходили слухи о том, что Домициан убил своего брата. На городских стенах повсюду появились стишки, живописующие преступление Домициана, их царапали прямо на штукатурке или писали углем — и как всегда, отсутствие прямых доказательств злодеяния не мешало, а помогало сделать рассказ еще более занимательным. Распространению сплетен и слухов способствовало также то обстоятельство, что жители города очень любили Тита и терпеть не могли Домициана за его скрытый и коварный нрав.
В день возвращения императорского двора в Рим в дом Марка Аррия Юлиана пожаловал посланец от Императора, принесший письмо, написанное собственноручно Домицианом. Император воздавал хвалу опыту и знаниям Марка Юлиана в области законодательства и предлагал ему стать Главным Советником в Высшем Совете Императора. Кроме того Марка Юлиана приглашали этим вечером ко двору на званый пир, устраиваемый в его честь. Марк рассудил, что подобными благодеяниями Домициан мог преследовать несколько целей — или он хотел заставить его замолчать, осыпав своими милостями, или стремился продемонстрировать всем окружающим, насколько тесная и ничем неомрачимая дружба связывает их обоих. Последнее нужно было Императору для того, чтобы никто не смог обвинить его в убийстве самого Марка Юлиана, когда это убийство произойдет.
В тот же самый день один из клиентов-вольноотпущенников Марка Юлиана, служивший в комитете петиций выкрал список запрещенных Императором книг, который еще не был опубликован, а только готовился. Среди других подвергнутых опале сочинений в этом списке значились труды его отца — двадцать томов об обычаях и верованиях германских племен. Эта весть вывела Марка Юлиана из себя — если бы Домициан осквернил на его глазах могилу его отца, кажется, это не привело бы Марка Юлиана в большее бешенство, чем запрещение книг.
«И месяца не прошло со дня его восшествия на трон, а он уже махнул рукой на то торжественное обещание, которое дал в последние дни правления Нерона. Неужели он думает, что я буду молчать? Мне удалось облегчить предсмертные муки отца только тем, что я дал ему клятвенное обещание позаботиться о деле всей его жизни — его литературных и исторических сочинениях. Я обещал отцу, что его книги будут жить».
Однако Марк Юлиан прекрасно сознавал то, что он не сможет переломить ход надвигающихся событий — пытаться противодействовать в этом деле Домициану было равносильно попытке победить медведя голыми руками, оказавшись с ним в одной яме. Марк Юлиан встретился со старым другом отца, Сатурнином, для того, чтобы сообщить Сенатору о последних событиях. Марк Юлиан хотел, чтобы Сатурнин, в случае его собственной смерти, был вооружен доводами и фактами против Домициана.
Чтобы избежать посторонних ушей, они прогуливались по дорожкам огромного сада, усыпанным гравием. Марк Юлиан вкратце поведал старику историю о кольце Императора.
— Ловкий и коварный мерзавец! Я чувствовал в душе, что это он разделался со своим братом. Весь вопрос в том, каким образом он это сделал? — Сатурнин нахмурился, уйдя в свои мысли. Он был похож на древнего Кроноса, намеревающегося уничтожить целый выводок более молодых богов, своих детей. Однако внешность его была обманчива, это был великодушный старик, крепкий и кряжистый, словно скала, с упрямым несгибаемым духом, напоминавшим Марку Юлиану камни, попадающиеся на поле, о которые ломаются плуги. Хотя года не пощадили его — он недавно отметил свое семидесятилетие в доме Марка Юлиана — глаза старика все еще светились энергией и живым огнем, а когда он произносил речь своим громким полнозвучным голосом, его слова хорошо были слышны даже на самых высоких галереях базилик.
— Ты спрашиваешь, каким образом это ему удалось? На теле нет никаких следов отравления ядом. Так что можно даже думать, что он убил своего брата магическими заклинаниями. Клянусь тенью своего отца, я узнаю, как ему удалось совершить это убийство вне зависимости от того, сколько потребуется на это времени и усилий, — произнес Марк Юлиан, еле сдерживая себя; в душе у него все кипело. — Двое из трех пользовавших Тита врачей умерли таинственным образом на следующее утро, третий все еще жив, это человек по имени Клеомен, который, как я узнал, родом с острова Родос. Он спасся тем, что сразу же бросился в один из портов и успел сесть там на отходящий корабль. Таким образом, мы можем надеяться на то, что когда-нибудь узнаем правду об этом преступлении. Я хочу найти этого человека раньше, чем это сделает Домициан.
64 
