очень нудно 
29 
За изысканным фасадом скрывалось дитя природы — и борец за права женщин. Гвинейра не переставала удивляться, когда Шарлотта рассказывала о трудах Эммелин Панкхёрст[3]. Девушка, казалось, была разочарована, что в Новой Зеландии уже существует избирательное право для женщин. В Англии ради этого она выходила на улицы вместе с другими студентками и, очевидно, развлекалась по-королевски. Джеймс МакКензи поддразнивал ее, предлагая сигары, — считалось, что суфражистки, радикальные борцы за права женщин, курят в знак протеста, — и смеялся вместе с Гвинейрой, когда она действительно храбро пускала дым. В принципе, все они были едины во мнении, считая, что присутствие девушки в Киворд-Стейшн сделало их жизнь более интересной и благотворно повлияло на сына. Джек со временем научился уверенно вести себя в обществе Шарлотты, хотя сердце молодого человека все равно начинало биться быстрее, когда он видел ее. Если же они встречались взглядами, в глазах его появлялся особый блеск. И все-таки Джека по-прежнему одолевали приступы робости, и в конце концов именно Шарлотта выманила его из дома, когда все вокруг утонуло в вечерних сумерках. Ей непременно хотелось увидеть еще парочку лошадей. Девушка осторожно вложила свою руку в его ладонь.
— А правда, что маори не целуются? — тихо спросила она.
Джек не знал этого. Девушки-маори никогда не привлекали его; их черные волосы и экзотические черты лица слишком сильно напоминали о Куре-маро-тини. А в отношении Куры по-прежнему верным было давнее высказывание Джеймса: «Даже если бы она была последней женщиной на земле, Джек ушел бы в монастырь!»
— Но ведь маори уже могли бы выучиться целоваться у нас, у пакеха… — продолжала шептать Шарлотта. — Тебе не кажется, что этому можно научиться?
Джек судорожно сглотнул.
— Конечно, — произнес он. — Если найдется хороший учитель…
— Я еще никогда этого не делала, — призналась Шарлотта.
Джек улыбнулся. А потом осторожно обнял ее.
— Начнем с трения носами? — поддразнил он ее, чтобы скрыть собственную нервозность.
Но девушка уже приоткрыла губы. Им не надо было учиться: Джек и Шарлотта были предназначены друг для друга.
Однако зарождающаяся любовь не заставила Шарлотту забросить свои занятия. Ей нравилось флиртовать с Джеком на языке маори, а в лице Джеймса МакКензи она обрела терпеливого учителя. Проведя три месяца в Киворд-Стейшн, она уже не только без проблем произносила ту знаменитую скороговорку, но и записала первые маорийские мифы как на английском, так и на языке оригинала. Последнее, конечно же, произошло с помощью Марамы, которая по мере сил помогала девушке. Шарлотте казалось, что время несется вскачь. И, несмотря ни на что, существовали веские причины для того, чтобы закончить свое пребывание на ферме.
— Я бы, конечно, осталась еще, — сказала она родителям, которые приехали забрать дочь. — Но боюсь, это будет неприлично.
При этом она покраснела и улыбнулась Джеку. Тот едва не выронил вилку. Он как раз собирался положить себе жаркого из баранины, но тут у него совсем пропал аппетит.
Молодой человек откашлялся.
— Да… э… маори считают иначе, но ведь мы хотим сохранить обычаи пакеха. И поскольку… раз уж девушка помолвлена, то неприлично находиться под одной крышей с будущим мужем…
Шарлотта нежно провела ладонью по руке Джека, нервно теребившей салфетку.
— Джек, ты ведь хотел сделать все по правилам! — мягко пожурила она его. — Сначала нужно было попросить моего отца переговорить с ним с глазу на глаз, официально попросить моей руки…
— Короче говоря, кажется, молодые люди уже помолвлены, — заметил старший МакКензи, встал из-за стола и откупорил бутылку особенно хорошего вина. — Мне восемьдесят лет, Джек. Я не могу ждать, пока ты наконец соберешься задать один простой вопрос. Тем более если дело уже решено. А в моем возрасте жаркое следует есть побыстрее, пока оно не стало твердым, иначе будет тяжело жевать. Так что давайте выпьем за Джека и Шарлотту, а затем примемся за ужин! Будут возражения?
Джордж и Элизабет Гринвуд не возражали. Напротив, оба очень обрадовались такому союзу. Конечно, в высших кругах судачили о Крайстчерче и Кентерберийской равнине. Джек, разумеется, пользовался всеобщим уважением, но «овечьи бароны» не забыли, что молодой человек — плод связи Гвинейры со скотокрадом. Кроме того, самые заядлые сплетники не преминули вспомнить, что между свадьбой МакКензи и рождением Джека не прошло девяти месяцев. К тому же ни для кого не было секретом, что Джек не наследует Киворд-Стейшн и может быть — в лучшем случае — только управляющим фермой. Дочь богатого как Крез Джорджа Гринвуда могла, без сомнения, выйти замуж гораздо удачнее. Впрочем, Джорджу было все равно. Он знал Джека как старательного работника, на которого можно положиться и который, кроме всего прочего, на протяжении нескольких семестров изучал сельское хозяйство в университете. Гринвуд был готов дать Шарлотте хорошее приданое, и даже если Кура-маро-тини Мартин однажды поссорится с семейством МакКензи и решит продать ферму или Глория Мартин решит взять руководство фермой в свои руки, для Джека всегда найдется должность управляющего. Поэтому Джордж не раздумывал о том, сможет ли зять обеспечить его дочь. В первую очередь он хотел видеть ее счастливой — и замужней! По поводу суфражистки в семье Гринвудов наверняка судачили бы гораздо больше, чем о давно забытых грехах клана Уорденов-МакКензи.
29 
