очень нудно 
37 
Потом была среда с ее непередаваемой историей о первородном грехе. Она слышала об этом в воскресной школе в Холдоне, но особенно не вникала. Для Глории наследственность выражалась в качестве шерсти овец, сторожевом инстинкте у собак и способности нести седока у лошадей. Все это можно было улучшить с помощью правильного подбора пары, но у Адама и Евы такой возможности не было. А поскольку при слове «рай» ей всегда представлялись обширные просторы Киворд-Стейшн и все то, что рассказывали ей мисс Бличем и Джеймс МакКензи про местные растения и животных, она лишь слегка коснулась сотворения, а затем перешла к описанию развития разных видов животных в разных ареалах. «Человек, — закончила она свое сочинение, — развивался не в Новой Зеландии. Маори пришли с Гавайки, пакеха — из Англии. Но обезьян там тоже нет, поэтому, возможно, первые люди появились все же в Африке или Индии. Но рай был, наверное, не там, потому что там нет яблок».
Глория совершенно не поняла, почему из-за этих фраз ее вызвали к ректору и отругали. В качестве наказания ей пришлось трижды переписать историю о сотворении мира, при этом она узнала, что рай находился между Евфратом и Тигром и что яблок в Библии вообще не было. Все это показалось Глории очень странным.
Затем наступил четверг с кошмарным уроком игры на фортепьяно, на котором Габриэлла успела подменить ноты Глории. В результате мисс Тэйлер-Беннингтон заставила ее играть по памяти. И все тяжелые занятия на протяжении недели пропали втуне. Без нот у Глории совершенно ничего не получалось. После обеда нужно было отрабатывать штрафные пункты посредством продолжительной молчаливой прогулки. Конечно же, снова шел дождь и Глория мерзла в своей школьной форме.
Обо всем этом совершенно невозможно было написать домой. Она вообще ничего не могла написать из того, что происходило здесь с ней, и при этом не расплакаться. Глория провела час, молча глядя перед собой, не видя кафедры, доски и надзирательницы — мисс Коулридж.
Когда же она наконец взяла в руки перо, то обмакнула ручку в чернила настолько глубоко, что на бумагу упали похожие на слезы капли. А потом она написала всего несколько слов, ни на минуту не уходившие из ее головы: «Джек, пожалуйста, забери меня домой!»
— Ну вот, видите, мисс Бличем! — безжалостно заявила мисс Эрроустон. — Разве мы могли отправить это письмо?
Сара, закусив губу, недоуменно смотрела на листок бумаги, на котором запечатлелся крик о помощи, вырвавшийся у Глории.
— Я понимаю, что вы должны действовать строго, — сказала она. — Но я предлагаю лишь пару дополнительных занятий по французскому языку. Глории станет легче влиться в коллектив, если она будет лучше заниматься. К тому же на выходных она ничего не пропустит.
Сара была исполнена решимости встречаться с Глорией тайно, если мисс Эрроустон не согласится. Но ректор, выдержав паузу, смягчилась.
— Ну хорошо, мисс Бличем. Если преподобный ничего не имеет против…
Сара снова едва не вспылила. При чем здесь Кристофер? Какое отношение он может иметь к тому, что она будет давать уроки Глории? С каких пор ей нужно разрешение на то, чтобы взять ученицу? Но Сара сдержалась. Если она будет продолжать настраивать мисс Эрроустон против себя, у нее ничего не получится.
— Кстати, чудесная была проповедь на тему места женщины в Библии! — заметила ректор, провожая посетительницу. — Передайте ему, пожалуйста, что мы все были очень тронуты…
На первое занятие в субботу Глория пришла испуганная и с опозданием.
— Мне очень жаль, мисс Бличем, но сначала я должна была написать письмо, — извинилась она. — Сегодня вечером мне нужно отдать его мисс Коулридж. Но я…
Сара вздохнула.
— Тогда займемся этим в первую очередь, — объявила она. — Почтовая бумага у тебя с собой?
Дорогая бабушка Гвин, дорогой дедушка Джеймс, дорогой Джек!
Большой привет вам из Англии. Я написала бы и раньше, но нужно много учиться. У меня уроки игры на фортепьяно, я пою в хоре. На уроке английского мы читаем стихотворения мистера Эдгара Аллана По. Некоторые учим на память. У меня хорошо получается рисовать. По выходным я вижусь с мисс Бличем. В воскресенье мы ходим на богослужение.
Я вас всех очень люблю.
7
Так называемые «дополнительные занятия» в субботний день вскоре стали для Глории самым интересным событием недели. Она начинала предвкушать их уже в понедельник, и если будни выдавались особенно кошмарными, она видела учительницу во сне и мысленно жаловалась ей на неприятности. Конечно же, мисс Бличем не ограничивалась уроками французского, которым они усердно занимались первый час, — ведь мисс Эрроустон и мадам Лаверн, учительница французского языка, должны были видеть прогресс. А потом Глория рассказывала о своем ежедневном мученическом соседстве с Габриэллой и другими девочками, и Сара давала ей полезные советы относительно того, как с этим быть.
37 
