Последние отзывы

  128  

Верхняя губа Юниллы изогнулась изящной дугой, выражая крайнее отвращение.

— Даже мои носильщики возбуждают во мне большее желание, чем ты.

В глазах Вейенто появилась смертельная ненависть, но он тут же справился со своими чувствами. Зашелестев своими шелками, Юнилла повернулась и пошла к выходу. В этот момент она была похожа на разноцветную птичку с взъерошенными перьями. Остановившись у порога, она добавила свистящим шепотом:

— Если в тебе столько же здравого смысла, сколько коварства, ты не станешь называть мое имя Императору.

— Разумеется, — охотно согласился с ней Вейенто. — Мне бы очень не хотелось превращать все это в дурно пахнущую шутку. А теперь убирайся отсюда, пока не напустила здесь блох. Клоаки должны работать бесперебойно. Иди и заставь еще одного борца или колесничего почувствовать себя мужчиной.

* * *

Пришло лето и принесло с собой тучи мух. Зной и жара выгнали бедняков из их жилищ в каменных многоэтажных домах, превратившихся в раскаленные печки. Люди стремились к уличным фонтанам. Сырой болотный воздух наполнялся запахом гниющей падали — на улицах и переулках валялись дохлые кошки и собаки, которых никто не убирал. На тротуарах и мостовой лежали раздавленные ногами прохожих цветы и перезрелые фрукты. Из канав пахло слитым туда прокисшим вином и медом. И хотя летом улицы Рима никак нельзя было назвать людными, этим летом они были особенно пустыми. Только всплески мощного рева, звучащие как раскаты далекой грозы, подсказывали путнику, вновь прибывшему в город, что большая часть населения находится в Колизее или в цирке.

Домициан запретил сенаторам уезжать в их загородные поместья, как это практиковалось в прошлые годы. Причиной для такого решения были непрекращавшиеся процессы. Сенаторы были нужны Императору, чтобы раскручивать и дальше чудовищный маховик репрессий, судить и выносить приговоры своим бывшим коллегам. Сам Император редко выходил за пределы дворцовых садов. Теперь он стал избегать даже Игр, поскольку находил, что шум приводит в полное расстройство его нервную систему. Ему ежедневно подавали отчеты о настроениях римлян, о поведении толпы на улицах. Он был страшно охоч до информации о том, кто из его чиновников и какие законы вызывают наибольшее возмущение толпы, а также кто из гладиаторов пользуется наибольшей популярностью. Недальновидную публику, тех, кто осмеливался освистывать любимцев Домициана, частенько выбрасывали на арену на расправу гладиаторам.

Однажды, уединившись на своей вилле, Император приказал Марку Юлиану явиться туда. На этот день был назначен спуск на воду позолоченного судна, который должен был состояться на искусственном озере. Сам же Домициан собирался следовать за этим судном в ладье поменьше, взятой на буксир. В последнее время он не выносил даже плеска весел, который казался ему ударами цимбал, сокрушавшими его нервы. Вместе они прошли по саду, где вся растительность подчинялась строгим законам геометрии, и вышли к берегу черного озера, в прозрачной воде которого отражались в перевернутом виде колонны и скульптуры. Они казались повисшими в безвоздушном пространстве, словно некий фантастический подводный город. Слуга держал над головой Домициана солнечный зонтик. У Марка Юлиана создалось впечатление, что Император стремился отгородиться от внешнего мира, устав от его проблем. Его мясистая челюсть воинственно выдалась вперед, словно у кулачного бойца. Он ходил с все время пригнутой головой, словно собирался забодать всех своих врагов. Глаза тирана перестали замечать окружающее. Казалось, они теперь вообще были не нужны, так как не давали ему никаких особых преимуществ. Марк Юлиан подумал о том, что если бы мертвецы могли ходить, то они делали бы это именно так, как Домициан — тяжело и размеренно, как будто он навеки заснул, но не потерял способности передвигаться самостоятельно. За его движениями не чувствовалось живого сердца.

Домициан сильно вспотел, хотя день выдался сравнительно прохладным. Марк Юлиан подозревал, что к нему специально не приставили слугу с зонтиком, чтобы поставить его в более невыгодное положение, чем Императора. Ведь тот теперь мог отлично видеть выражение лица своего спутника, которому солнце било прямо в глаза.

— Прекрасный денек, не правда ли? — Домициан осклабился так широко, что показались зубы. — И как быстро такой денек можно испортить. Я посылал тебе обвинения против Герения и Нервы. Ты вернул эти документы без единой пометки. Означает ли это, что ты их даже не читал?

  128