Последние отзывы

  77  

— Отлично! — сказал он, и Женевьева услышала, как Тристан выкладывает рыбу на тарелку. Не предложив Женевьеве присоединиться к нему, он принялся за еду. — Гораздо вкуснее вчерашнего кролика!

Не выдержав, она обернулась.

— Сукин сын! Вчера вы ели кролика, а я умирала с голоду! Вы заставили меня ждать утра, хотя я извелась от страха и…

— И, вероятно, это пошло вам на пользу, дорогая.

— Мерзавец! — вскричала она, но Тристан пропустил оскорбление мимо ушей. Он ел рыбу, облизывая пальцы.

— Вы голодны? — наконец спросил Тристан.

— Нет!

— Вот и хорошо. Значит, и вторую я съем сам.

— Прекрасно! Странно, что до сих пор вам не приходило в голову морить меня голодом.

— Удивляюсь сам себе.

— Вы и вправду ненавидите меня.

— А вы наблюдательны! — усмехнулся он и устремил на нее долгий взгляд. Его голос неожиданно смягчился: — Сказать по правде, миледи, я и сам не знаю, что чувствую. Зато я уверен в одном: вы будете принадлежать мне до тех пор, пока я не решу отказаться от вас.

Внезапно охваченная надеждой, Женевьева бросилась к Тристану, опустилась на колени и заглянула ему в глаза.

— Почему бы вам не отпустить меня сейчас же? Монастырь уже близко. Прошу вас, умоляю! Тристан, я не взяла с собой ничего — кроме одежды, которая на мне…

— И кинжала.

— Но я не взяла ни драгоценностей, ни…

— О них вы просто не подумали.

— Какая разница? Тристан, я ничего не значу для вас, вы могли бы…

Он коснулся ее щеки, заставляя замолчать.

— Неправда. — Тристан подхватил ее влажные волосы. — Вот это дороже любых драгоценностей, Женевьева. — Отдернув руку, он уставился в тарелку и резко добавил: — К сожалению, пока я не могу отпустить вас. — Когда Тристан вновь поднял голову, Женевьева изумилась: его глаза стали черными — они меняли цвет в зависимости от настроения. Отставив тарелку, он нашел в кожаном мешке вторую, прихваченную для Женевьевы, и положил на нее рыбу, хлеб и сыр. Она решительно покачала головой и отвела глаза от аппетитной снеди.

— Ешьте! Только медленно, иначе вас стошнит.

Женевьева деликатно приступила к еде, но тут в ней проснулся такой голод, что она стала жадно поглощать рыбу. Тристан отнял у нее тарелку.

— Я же сказал — ешьте медленно.

Женевьева кивнула и снова взялась за еду. Тристан отошел и негромко заговорил с жеребцом. «Интересно, способен ли он так же ласково обращаться с женщиной?» — подумала Женевьева. Покончив с едой, она вымыла в ручье тарелки и вытерла их юбкой, а вернувшись, увидела, что Тристан затаптывает костер.

Он сложил посуду в седельный мешок. Женевьева подошла ближе. Огромный жеребец обнюхал ее и толкнул носом.

Она рассмеялась и потрепала его по морде. Конь потерся головой о ее ладонь.

— Вы ему понравились, — сухо заметил Тристан.

— Почему бы и нет? — Женевьева почесала коня за ухом. — Привет, дружище! — Она взглянула на Тристана. — Как его зовут?

— Пай.

— Пай… Такой огромный, и такой послушный!

— Как щенок, — подтвердил Тристан.

— И он участвовал в сражениях, слышал стрельбу и лязг мечей…

— Как и многие мужчины. Самых отважных из них можно уподобить укрощенным зверям. Пай отлично вышколен, можете не сомневаться.

— А я и не сомневалась.

— Вот и хорошо. Мы едем в замок, и немедленно. И впредь не пытайтесь бежать, Женевьева. В этом лесу водятся звери — их больше, чем вы думаете.

— А какое вам дело до того, что станет со мной?

— Терпеть не могу терять боевые трофеи.

Она промолчала. Пай фыркнул и снова толкнул ее носом. Он казался Женевьеве совсем не норовистым. Тристан повел коня из чащи леса к тропе, и Женевьева последовала за ним. Только теперь она разглядела то, чего не увидела в темноте: стены монастыря возвышались на расстоянии полмили. Свобода была совсем рядом. Возможно, ей уже никогда не представится такого шанса.

— Вы натерли ноги? — спросил Тристан. Она кивнула. — Я пойду пешком, а вы сядете в седло.

Она опустила ресницы. Тристан обхватил ее талию и подсадил в седло. Женевьева взяла поводья и шагом пустила коня по тропе. Тристан скоро отстал, и тогда она склонилась, прошептала что-то на ухо жеребцу и вонзила пятки ему в бока. Конь послушно свернул вправо. Этот огромный жеребец оказался поразительно проворным и так взял вправо, что она чуть не вылетела из седла, но вскоре конь перешел на плавную рысь. Пригнувшись к шее коня, Женевьева вцепилась в гриву. Холодный ветер развевал ее волосы, жег глаза. Но от этого полет к свободе был еще более прекрасным.

  77