51 
Зачем он вообще поведал Морган о своем прошлом? Что его к этому подтолкнуло? Или это смерть Майкла так его подкосила? Ему казалось, что он стоит перед ней с распахнутым сердцем и приглашает нанести удар. Пустив ее к себе в душу, он сам вложил в ее руку пистолет и сказал «Стреляй»!
Он ни разу не подходил так близко к обрыву под названием «любовь» и не мог избавиться от одного вопроса: были бы его чувства такими же, если бы не смерть отца, или ему просто кажется, что они стали глубже из-за царившего у него в душе хаоса?
Теперь он мечтал сбежать от непривычного самокопания и вновь стать самим собой. Ощутить себя нормальным человеком.
Морган сложила руки на груди.
– Поговори со мной, Ной, пожалуйста.
– Тебе не понравится то, что я скажу, – предупредил он ее.
– Все равно поговори. – Она присела на краешек расшатанного обеденного стола. Она находилась практически в том же месте, что и он в тот момент, когда приставил нож к горлу отца…
Он уставился в экран старенького телевизора.
– Оба моих родителя мертвы, и я должен почувствовать себя свободным. Но не чувствую.
– Почему?
– Потому что ты здесь.
– Не хочешь объяснить?
Ной запустил пальцы в свою шевелюру и потянул себя за волосы.
– Я не хочу, чтобы ты думала, что между нами происходит что-то серьезное, только потому, что ты здесь. Я не хочу, чтобы ты думала, будто между нами есть отношения…
– Они есть. Если не что-то иное, то мы с тобой друзья.
– Друзья? – фыркнул Ной.
Позволив ей прийти сюда с ним, он привязал себя к Морган, действительно вступил с ней в определенные отношения. Он злился на то, что она сумела пробиться сквозь его броню и вынудила его начать полагаться на нее.
Он обвел глазами комнату, позволяя гневу собраться в комок.
– Я покинул этот дом пятнадцать лет назад и поклялся себе, что больше никогда не буду уязвимым. Бросив его здесь, я дал слово, что больше никогда не буду слабым.
И вот, не успел он похоронить человека, который преподнес ему этот урок, он снова поставил себя в то же положение. С ней.
Какой же он дурак! Он не должен был, ему не следовало никогда ни на кого полагаться… но теперь всем этим розовым соплям с Морган пришел конец.
– Ты не нужна мне здесь. Я хочу, чтобы ты ушла.
Неужели он действительно произнес вслух эти слова? Видимо, да, потому что ее голова дернулась, как от удара, и краска сбежала с милого личика.
– Ной…
– Все это – ты и я – должно прекратиться. Прямо сейчас.
– Ты устал и расстроен, и мысли у тебя путаются, – произнесла Морган через какое-то время, и он видел, как отчаянно она пытается сохранить спокойствие, поддержать разговор, разрулить ситуацию.
Может, в нормальных условиях ее слова привели бы его в чувство, но в том, чтобы стоять в запущенном доме отца под прессом накатывающих воспоминаний, не было ничего нормального. Не будь он в таком взвинченном состоянии, он бы с готовностью признал: для него она всегда находит нужные слова. Она знает, как заставить его смеяться, думать о ней с каждым вдохом, хотеть ее каждую секунду.
Он не хотел хотеть ее так сильно; не хотел поддаваться нежным чувствам, которые только она могла вытянуть на поверхность. Вообще не хотел ни с чем иметь дело прямо сейчас…
– Почему бы мне не предоставить тебе немного пространства? – Морган втянула щеки. – Я подожду тебя снаружи.
Она развернулась и направилась к двери, но его резкий окрик остановил ее на полпути.
– Нет! Я не желаю, чтобы ты ждала меня. Я больше не хочу всего этого – не хочу тебя.
Он увидел, а может, почувствовал, как она внутренне сжалась. Голова ее опустилась. Он подавил желание подойти, обнять, утешить, защитить ее. Ребенок у него внутри закричал, что его никто никогда не утешал, не защищал.
– Я ничего тебе не обещал, наоборот, всегда говорил, что однажды уйду.
Морган развернулась, подняла голову и одарила его испепеляющим взглядом:
– Прекрати вести себя как осел, Ной. Я понимаю, что сейчас для тебя наступили не самые легкие времена, но не надо срывать зло на людях, которые любят тебя.
Ной откинулся назад и вытянул ноги:
– Значит, ты любишь меня?
Глаза Морган превратились в льдинки.
– Я даже не собираюсь отвечать на этот вопрос. Ты злишься, тебе больно, и ты ведешь себя как болван. Ты проходишь разные этапы горя – просто чуть быстрее, чем прочие люди. Сначала шок, через отрицание ты перескочил и теперь предаешься гневу.
51 
