53 
Она была сыта по горло высокомерными, наглыми, эгоцентричными мужчинами!
— У вас есть тридцать секунд, чтобы убраться из моего дома прежде, чем я окончательно рассвирепею, — холодно отчеканила Джесс и махнула на их ношу в оберточной бумаге. — И заберите это с собой. Мне не о чем с тобой говорить, Сэвидж.
— Зато мне есть что тебе сказать, — мягко произнес Люк, и его глаза, встретившись с ее глазами, потеплели. А потом, приняв прежний невозмутимый вид, он бросил ее братьям: — Что ж, вам пора уходить.
Они переглянулись, и Патрик покачал головой:
— И не мечтай… Я хочу знать, зачем ты зафрахтовал самолет, чтобы доставить эту картину, и зачем нам пришлось нянчиться с ней, как с малым ребенком, в грузовике всю дорогу сюда. Ты куда-нибудь торопишься, Ник?
Тот скрестил руки на груди.
— Черт, нет! Клем убьет меня, если я упущу хоть одну романтическую деталь. Не тяни, Люк, хватит канителиться!
— Вы что, правда думаете, что я буду разговаривать в вашем присутствии? — насмешливо бросил Люк.
— Никто ни с кем не собирается разговаривать! — Джесс в ярости бросилась к двери, жестом приказав им выметаться. — А ну-ка, прочь, сейчас же!
Люк взглянул на ее братьев.
— Да бросьте, ребята, хватит уже! Мне нужно поговорить с Джесс, а вы только мешаете. Уходите! Пожалуйста!
Ник сложил ладони в молитвенном жесте и отвесил низкий поклон. Патрик последовал его примеру.
— Да пребудет с тобой сила, — провозгласил Ник.
Братья попятились к выходу и захлопнули за собой дверь.
Люк пробормотал о них что-то нелестное и взглянул на Джесс:
— Привет.
Джесс сунула дрожащие руки в карманы:
— Что ты здесь делаешь, Люк? Я думала, ты сказал все самое важное неделю назад.
— Не совсем. — Он оглядел ее маленький дом. — Славное местечко.
Она посмотрела на картину и жестом пригласила Люка на кухню. Джесс сгорала от любопытства, но из гордости не могла спросить об упакованном в бумагу полотне.
— Хочешь что-нибудь выпить? — подчеркнуто вежливо произнесла она.
Люк кивнул и направился следом за ней в залитую солнцем кухню. Джесс вручила ему бутылку пива, и они привычно расположились друг напротив друга, прислонившись к противоположным сторонам столешницы. Пару минут они молча смотрели друг на друга.
Гнетущую тишину нарушил Люк:
— Хорошо выглядишь.
Джесс вскинула брови. Или он грубо льстил, или ее внешность не совсем еще зачахла от переживаний.
— А ты выглядишь уставшим.
Люк нервно сковырнул этикетку с бутылки.
— Послушай тех двух нытиков несколько часов, и еще не то с тобой будет. — Скатав крошечный шарик бумаги между пальцами, он щелчком отправил его в ведро.
— Оказывается, ты в таких хороших отношениях с моими братьями, — раздраженно бросила Джесс. А где же благородный братский гнев? Хороша родня — настоящие предатели!
— Ну, до приезда сюда мне пришлось основательно попресмыкаться перед ними.
— За этим ты и приехал? Попресмыкаться?
— Если потребуется, то да. — Люк поставил непочатую бутылку на столешницу и потер ладонью подбородок. — Мне многое нужно тебе сказать, и, надеюсь, ты выслушаешь меня до конца.
— Ты — на моей кухне, я не могу выставить тебя или заткнуть тебе рот, так что у меня просто нет выбора, не так ли? — огрызнулась Джесс.
Ах, как же это было несправедливо — он выглядел так привлекательно, а она не могла коснуться его! Он был совсем близко и в то же время недосягаем…
— Спасибо за то, что выяснила, что произошло с моей матерью.
— Даже притом, что я вмешалась и сделала это без твоего ведома? — скептически вопросила Джесс.
Люк сунул руки в задние карманы и задумчиво покачался на пятках.
— Я боялся сделать это — боялся того, что могу узнать. С годами я свыкся со смертью матери. Когда ты вручила мне тот конверт, я почувствовал себя так, будто ты толкаешь меня куда-то против моей воли.
Джесс поморщилась, уловив нотки нежелания в его тоне.
— Ты по-прежнему не рад, что я сделала это.
— Я так долго жил сам по себе, что мне трудно принимать помощь — чувствовать себя комфортно с кем-то…
— Назойливым? Беспардонным? Сующим нос не в свои дела?
— Беспокоящимся обо мне, — твердо произнес Люк. — Потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к этому.
Сердце перевернулось в груди Джесс, но она отмела робкий проблеск надежды.
53 
