очень нудно 
47 
Сквозь хлопанье старого брезента слова песни доносились до ушей Малыша. Он сидел рядом со Спайсером, управлявшим машиной. Невесты и букеты; он с угрюмой неприязнью подумал о Роз. Совет Спайсера не выходил у него из головы; на него как бы наступала невидимая сила: глупость Спайсера, фотография на молу, эта женщина… Кто она такая? Черт ее возьми… Выпытывает у Роз. Если он и женится, то, конечно, ненадолго: просто для того, чтобы заткнуть ей рот и выиграть время. Он не желал таких отношений ни с кем; двуспальная кровать, близость – его тошнило от этого, как от мысли о старости. Забившись в угол, подальше от места, где пружина проткнула сиденье, он покачивался вверх и вниз; его озлобленное целомудрие бунтовало. Жениться… это все равно что испачкаться в нечистотах.
– Где Дэллоу и Кьюбит? – спросил Спайсер.
– Я не хотел брать их с собой сегодня, – ответил Малыш. – Сегодня нам надо кое-чем заняться, и лучше, чтобы наши ребята в это не вмешивались. – Как жестокий мальчишка, прячущий за спиной циркуль, он с притворным дружелюбием положил руку на плечо Спайсера. – Тебе я могу сказать. Я хочу договориться с Коллеони. Им я не доверяю. Они слишком горячие. Мы с тобой чисто обделаем это вдвоем.
– Я всей душой за мир, – сказал Спайсер, – всегда был за мир.
Малыш, усмехаясь, посмотрел через треснувшее ветровое стекло на длинную беспорядочную вереницу машин.
– Об этом я и хочу договориться, – сказал он.
– Но надо, чтобы мир был прочный, – добавил Спайсер.
– Никто и не думает нарушать его, – сказал Малыш. Еле слышное пение замерло среди пыли и яркого солнца; последний раз донеслось; «невеста», последний раз «букет» и какое-то слово, похожее на «венок».
– Как надо действовать, если хочешь оформить брак? – вырвалось вдруг у Малыша. – Если бы пришлось срочно жениться?
– Для тебя это не так легко, – ответил Спайсер. – Из-за твоего возраста. – Он притормозил старую машину, когда они поднялись на последний уступ мелового холма к белой ограде, к повозкам цыган. – Надо мне это обдумать.
– Думай скорее, – сказал Малыш. – Не забудь, что сегодня вечером ты выметаешься.
– Конечно, – ответил Спайсер. Из-за своего отъезда он стал немного сентиментальным. – В восемь десять. Вот бы тебе поглядеть на этот бар. Всегда будешь дорогим гостем. Ноттингем хороший город. Приятно отдохнуть там немного. Воздух там чистый, а лучшего горького пива, чем в «Голубом якоре», нигде не найти. – Он усмехнулся. – Я и забыл, ты ведь непьющий.
– Желаю тебе всего хорошего.
– Ты всегда будешь дорогим гостем, Пинки.
Они отогнали свою старую машину на стоянку и вышли. Малыш взял Спайсера под руку. Жизнь была хороша: он шел вдоль белой, высушенной солнцем стены – мимо фургонов с громкоговорителями, мимо человека, разглагольствовавшего о втором пришествии, навстречу самому приятному из всех ощущений: причинять боль.
– Ты славный парень, Спайсер, – сказал Малыш, сжав его локоть, а Спайсер тихо, дружески и доверительно начал рассказывать ему о «Голубом якоре».
– Это не то, что какое-нибудь дело, зависящее от кого-то, у него хорошая репутация. Я всегда думал: когда накоплю достаточно денег, войду в дело моего дружка. Он и сейчас мне это предлагает. Я уж почти решил ехать, когда они убили Кайта.
– Тебя легко напугать, правда? – спросил Малыш.
Громкоговорители с фургонов советовали им, на какую лошадь поставить деньги; цыганята с криками гонялись за кроликом по утоптанной меловой площадке. Они прошли через туннель под ипподромом и выбрались из мрака на короткую серую травку, спускавшуюся вниз, к загородным домикам и к морю. В меловой пыли валялись старые рекламные карточки букмекеров: самодовольное улыбающееся сектантское лицо на желтом фоне – «Баркер примет вашу ставку», «Не беспокойтесь, я плачу»; среди чахлых платанов были разбросаны старые билеты тотализатора. Они прошли через проволочное заграждение на места стоимостью в полкроны.
– Выпей стакан пива, Спайсер, – сказал Малыш, подталкивая его.
– Вот это мило с твоей стороны, Пинки. С удовольствием выпью стаканчик. – И пока он пил у деревянных подмостков, Малыш оглядывал ряд букмекеров. Там были Баркер, и Макферсон, и Джордж Бил («Старая фирма»), и Боб Тевел из Клептона, все знакомые лица, льстивые и фальшиво-приветливые. Первые два заезда уже прошли; у окошек тотализаторов стояли длинные очереди. Напротив, на другой стороне ипподрома, виднелась залитая солнцем трибуна лондонского конского рынка; несколько лошадей галопом мчались к старту.
47 
