очень нудно 
57 
– Я думал… я боялся… – пробормотал он, – что Коллеони пришил тебя.
По его страху было ясно, что он все знает. Малыш ничего не ответил и продолжал наблюдать за ним, стоя в дверях. Словно извиняясь за то, что остался Жив, Спайсер объяснил:
– Я выбрался…
Его слова увяли перед молчанием, равнодушием и решительностью Малыша, как вянет ветка водорослей, прибитая морем к берегу.
По коридору доносились стук передвигаемой посуды и голос Друитта:
– В мыльнице. Он сказал, что деньги в мыльнице.
***
– Я без устали буду обрабатывать эту девчонку, пока не добьюсь своего.
Она встала с угрожающим видом и прошла через кафе, словно военный корабль, идущий в бой за правое дело в войне, которая должна положить конец всем войнам, и поднявший сигнал: каждый исполнит свой долг. Ее большая грудь, которой она никогда не кормила ребенка, была полна безжалостного сострадания. Завидя ее, Роз бросилась прочь, но Айда неумолимо направилась к служебной двери. Теперь дело пошло в ход, она начала задавать вопросы, которые пришли ей на ум еще в баре Хенеки, когда она прочла в газете о дознании, и уже получала ответы. Фред тоже помог делу, посоветовав поставить на ту лошадь, которая выиграла, так что теперь у нее были не только друзья, но и деньги: беспредельные возможности для подкупа – двести фунтов.
– Добрый вечер, Роз, – сказала она, открыв дверь кухни и загородив ее собой.
Роз поставила поднос и обернулась со страхом, упрямством и враждебностью дикого зверька, не понимающего, что ему хотят добра.
– Опять вы тут? – сказала она. – Мне некогда. Не могу я болтать с вами.
– Но управляющая мне разрешила, милочка.
– Здесь нам нельзя разговаривать.
– А где мы можем поговорить?
– В моей комнате, если только вы пропустите меня.
Роз прошла вперед и поднялась по лестнице за рестораном на маленькую, покрытую линолеумом, площадку.
– Вам хорошо здесь, правда? – спросила Айда. – Я когда-то жила в общежитии, еще до того, как встретила Тома… Том это мой муж, – терпеливо, ласково и настойчиво объясняла она спине Роз. – Но там было похуже, чем здесь. А тут даже цветы на площадке! – радостно воскликнула она, заметив увядший букет на сосновом столе; она потрогала лепестки.
Дверь хлопнула. Роз закрыла ее перед Айдой, и когда та тихонько постучала, в ответ послышался упрямый шепот.
– Уходите. Не желаю я разговаривать с вами.
– У меня к вам серьезный разговор. Очень серьезный.
Пиво, выпитое Айдой, слегка подступило ей к горлу; она подняла руку ко рту и, машинально сказав: «Простите», – рыгнула в сторону закрытой двери.
– Я ничем не могу вам помочь. Я ничего не знаю.
– Впустите меня, милочка, и я вам все объясню. Не могу же я кричать отсюда, с площадки.
– Какое вам до меня дело?
– Я не хочу, чтобы пострадала невинная.
– Как будто вы знаете, кто невинный! – упрекнул ее тихий голосок.
– Откройте дверь, милочка. – Айда начала, правда понемногу, терять терпение; оно было почти такое же беспредельное, как и ее добрые намерения. Она взялась за ручку и толкнула дверь; она знала, что официанткам не разрешается запирать дверь на ключ; но на ручку был повешен стул. – Таким путем вы от меня не избавитесь, – сказала она с раздражением. Всей своей тяжестью она навалилась на дверь, стул затрещал и немного отклонился, образовалась щель.
– Я все равно заставлю вас слушать, – сказала Айда. Когда спасаешь жизнь человеку, не надо раздумывать; существует правило: оглушить утопающего, которого тащишь из воды. Айда просунула в щель руку, отцепила стул и прошла в отворившуюся дверь. Три железные кровати, комод, два стула, пара дешевых зеркал; она сразу заметила все это, а также Роз, прижавшуюся как можно дальше от нее к стене и с ужасом глядевшую на дверь своими невинными и простодушными глазами, которые словно сопротивлялись, отказываясь что-либо воспринимать.
– Не будьте же дурочкой, – сказала Айда. – Я вам друг. Я только хочу спасти вас от этого мальчишки. Вы ведь от него без ума? Не правда ли? Но разве вы не понимаете, что он – нехороший?
Она села на кровать, мягко, но безжалостно настаивая на своем.
– Вы совсем ничего не знаете, – прошептала Роз.
– У меня есть доказательства.
– Я не про это говорю, – ответила девочка.
– Он вас ни в грош не ставит, – сказала Айда. – Послушайте. Я ведь понимаю ваши чувства. Даю вам слово, я тоже в свое время не раз влюблялась в мальчишек. Конечно, это естественно. Это все равно что дышать. Но все-таки вы не должны терять голову. Этого никто не стоит, а уж о нем и говорить нечего. Он нехороший человек. Я не пуританка, не думайте. Я тоже не один раз в жизни увлекалась. Это же естественно. Ну, словом, – она покровительственно протянула к девочке свою массивную лапу, – я-то уж понимаю, что значит власть Венеры. Но я всегда стояла за правду. Вы еще такая молодая. У вас еще будет куча мальчиков, пока доживете до старости. Вы еще повеселитесь… Если только не позволите им помыкать собой. Это всем необходимо. Все равно что дышать. Не подумайте, что я против любви. Уж конечно, нет. Я, Айда Арнольд. Надо мной стали бы смеяться, если бы я сказала такое. – Пиво снова подступило ей к горлу, и она поднесла руку ко рту. – Простите, милочка. Вот видите, мы прекрасно можем договориться, когда мы заодно. У меня никогда не было своих детей, и я к вам привязалась. Вы милая девочка. – И вдруг она гаркнула: – Отойдите от стенки и ведите себя разумно. Он вас не любит.
57 
