38 
– Так о чем вы говорили? – настаивала Мередит. – О ваших отношениях?
– Немного. Он постоянно извинялся и старался быть очень милым. Он практически пресмыкался.
– Не обольщайся на его счет, – прищурилась Мередит. – Он не из тех людей, что станут пресмыкаться.
– Он пытался уговорить меня начать все сначала, но я рассказала ему о Нью-Йорке и обо всем, что со мной произошло, о том, как я счастлива. В конце концов, он сдался и сказал, что понял. Он пожелал мне удачи, и мы расстались на позитивной ноте.
– Клайв не привык слышать слово «нет», – поджала губы Мередит. – Будь с ним осторожна. А что насчет Райана?
– Я не знаю, – вздохнула Джейси. – У меня полно собственных проблем. Не уверена, что мы когда-нибудь сможем стать больше чем друзьями.
– Он смотрит на тебя отнюдь не как на друга.
– Это просто потому, что нам очень хорошо в постели, – ответила Джейси и виновато посмотрела на мать. – Извини, мама.
– Я знаю, что у вас был секс, – суховато ответила Присцилла. – Я вовсе не ханжа, и это совершенно очевидно. Между прочим, у меня тоже до сих пор есть сексуальная жизнь.
– Господи. – Джейси прикрыла глаза ладонью, а Мередит страдальчески застонала. – Спасибо, мама, за информацию. Ладно, вернемся к Райану… Он для меня – закрытая книга во многих отношениях. Он делает шаг вперед и шестьдесят назад. Правда, мне кажется, вчера он сделал даже пару шагов навстречу.
– Мне казалось, ты вчера сказала, что у вас временные отношения, – сказала Мередит.
– Так и есть. Мне показалось, что вчера что-то изменилось между нами, но я могла неверно истолковать ситуацию. Со мной такое часто происходит.
– Это происходит со всеми, так или иначе, – пожала плечами Мередит.
– Да, но я умею поднимать глупость на новый уровень. Я просто дура.
Джейси подставила лицо под солнечные лучи. Она поцеловала Райана импульсивно, согласилась притвориться его девушкой, переспала с ним, а потом влюбилась. Вселенская глупость! Что ж, она сама сделала выбор, так что теперь надо пожинать результат.
Джейси дернулась, когда услышала шлепок бумаги по каменному полу. Ветер взметнул страницы рукописи Присциллы и разметал их по веранде. Джейси вскочила, чтобы поднять листы, но ее остановил резкий, как удар хлыста, голос матери:
– Джейси, сядь.
– Но… твои бумаги… – запротестовала она.
– Оставь их, – приказала Присцилла, и Джейси нахмурилась.
Кто эта женщина и что она сделала с ее матерью? Присцилла, которую знала Джейси, сошла бы с ума от одной мысли о том, что может потерять плоды своих трудов. Присцилла сняла шляпу и запустила пальцы в свои коротко стриженные седые волосы. Она нахмурилась, глядя на Джейси, но глаза ее были грустными.
– Никогда больше не произноси этих слов!
Джейси попыталась вспомнить, что такого могла сказать, что вызвало у матери такой гнев.
– Что ты глупая, – сердито сказала Присцилла. Джейси показалось, что ее засасывает какая-то параллельная вселенная. – Ты не дура, понимаешь? – Голос Присциллы дрожал от волнения. – Ты умнее, чем все мы, вместе взятые!
– Мам…
– Никто из нас не вышел бы из ситуации с Клайвом с таким достоинством, как это сделала ты. Мы просто спрятали головы в песок, надеясь, что он уйдет. Но тебе пришлось иметь дело не только с ним, но и с прессой. Все остальные члены нашей семьи всю жизнь просто игнорируют то, что делает нас несчастными. Мы ужасные, эгоистичные люди.
– Со мной все в порядке, мама.
Джейси покосилась на сестру, которой тоже явно было неловко от слов матери.
– Нет, не в порядке! Нет ничего хорошего в том, что ты всю жизнь считала себя человеком второго сорта только потому, что ты никогда не была навязчивой, эгоистичной и амбициозной девушкой.
– Но я не такая умная, как вы. – Джейси уставилась на свои сплетенные пальцы.
– Нет, но ты умная, как ты сама, – тихо сказала Мередит. – Ты не развалилась на части после истории с Клайвом, когда пресса вытаскивала на свет божий грязное белье, ты собралась и начала новую жизнь. Ты последовала за своей мечтой и нашла работу, а для этого нужно обладать сильным характером, малыш. Мама права. Мы просто игнорируем то, чего не понимаем, и скрываем свои чувства за работой.
Джейси нервно рассмеялась.
– Давайте не будем преувеличивать. Я сценарист. «Смятенные» – это не «Война и мир».
– Это искусство, – настаивала Присцилла. – Искусство, в котором ты, кажется, весьма преуспела, как я недавно поняла. Мне очень жаль, что ты не смогла поделиться этим с нами, потому что считала, что мы тебя не поддержим. Господи, я ужасная мать.
38 
