18 
— Прошу прощения, — промямлил он, собираясь пройти мимо.
— Эй, привет, где ты витаешь? Уже своих не узнаешь! — радостно воскликнул Марко Кальвани и схватил Гвидо за руку.
— То-то я гляжу, такие вежливые. Чуть с ног не сбил, а они хоть бы что, — добродушно согласился тот.
— Глаза из кармана достань, а то в канал свалишься. Под ноги смотрел? — хохотнул Лео.
И с этим Гвидо согласился:
— Пожалуй что и не смотрел. Славу богу, к дому вышел.
Марко и Лео переглянулись, не ожидая подобные признания от брата, ведь каждый венецианец знает — в Венеции все дороги ведут домой, а потом, не сговариваясь, встали по обе стороны от Гвидо, взяли его под руки и двинулись в путь.
Скоро они были дома. Однако ночь была настолько восхитительна, что Марко предложил немного посидеть в саду, окружавшем с трех сторон палаццо Кальвани и спускавшемся к самой воде. Дворецкий принес бутылочку вина, и братья уселись под открытым небом, наслаждаясь тишиной и теплым ласкающим ветерком.
— Не говори ничего, просто пей, — посоветовал Марко, кивнув Гвидо. — Хорошее вино любую беду поможет излечить.
— А кто в беде? Я? Да ничего подобного, — удивленно ответил Гвидо.
— Так что с тобой тогда случилось? — спросил Марко. — Сошел с ума от счастья?
Гвидо улыбнулся.
— Уже гораздо ближе. Я влюбился.
— А! — с умным видом воскликнул Лео. — Сексуальная горячка. Одна из разновидностей сумасшествия.
— Она совершенство, — задумчиво произнес Гвидо.
— А как ее зовут? — в глазах Марко зажегся интерес.
Но Гвидо тотчас же почувствовал угрозу со стороны брата и шутливо хлопнул себя по лбу.
— Забыл.
— Когда ж ты встретил ее? — Лео тоже не смог сдержать любопытства.
— Сегодня днем. И влюбился с полувзгляда.
— А она? — спокойно спросил Лео. — Часом, не титул твой ее прельстил?
— В том то и дело, что она понятия не имеет о титуле! — воскликнул Гвидо. — Она считает меня простым гондольером, едва сводящим концы с концами. А значит, ей нравлюсь я, а не мои деньги. Это единственная честная женщина в мире.
— Честная женщина? — повторил с иронией Марко. — Таких феноменов не бывает. У каждой женщины своя изюминка, а изюм, как ты знаешь, сушеный виноград. Сушеный! Вот были бы женщины со свежей виноградинкой!..
— Не все такие циники, как ты, — ответил Гвидо. — Иногда мужчина должен верить собственным инстинктам, а мои подсказывают мне, что лучше женщины мне не сыскать. Она не способна на ложь и на предательство. Если она полюбит меня, то только из-за меня самого.
Лео поднял брови.
— Ты хочешь сказать, что она еще тебя не любит? Ты теряешь хватку.
— Не спеши, — возразил Гвидо. — Очень скоро она полюбит меня… И так же сильно, как я ее!
— Но ты же ее почти не знаешь, — уже более серьезным тоном заметил Лео.
— Да, я знаком с ней всего несколько часов, но мне кажется — всю мою жизнь.
— По-моему ты сбрендил, — фыркнул Марко. Гвидо рубанул рукой воздух.
— Помолчи. Ты ничего не понимаешь! — сказал он резко и, поднявшись, пошел прочь от ошарашенных Марко и Лео. Отойдя от них достаточно далеко, он остановился и, подняв глаза к сияющей на черном небе луне, восторженно произнес: — Наконец-то! Она пришла ко мне. Само совершенство!
Глава четвертая
— Все, скоро я возвращаюсь домой, — заявил на следующее утро братьям Лео, когда они собрались на террасе, чтобы вместе позавтракать. — Я приехал только ради того, чтобы увидеть дядю. Но раз он совершенно здоров, мне здесь больше делать нечего.
— Ты не мог бы пожить здесь еще немного? — поспешил спросить Гвидо. — Дядя так редко тебя видит, да и, по правде говоря, он может недолго протянуть…
— Дядя еще всех нас переживет, — возразил Лео и добавил: — И потом, не забывай, я фермер, а в это время года мое присутствие в деревне обязательно.
— Послушать тебя, так в году вообще нет такого времени, когда без тебя там можно обойтись. — Гвидо хмыкнул.
— К тому же, я не люблю город, — добавил Лео. — Это сущий ад.
— Не говори так о Венеции, — вступился Гвидо за любимый город.
— Умоляю тебя! — Его брат понемногу начинал раздражаться. — Ты не более венецианец, чем я.
— Но я родился здесь, — напомнил ему Гвидо.
— Мы оба родились здесь, — ответил Лео. — Наш дядя настаивал, чтобы все дети в семье рождались в Венеции, а точнее, в палаццо Кальвани. Но и тебя, и меня через несколько недель после рождения увезли в Тоскану, которая и является нашей настоящей родиной.
18 
