16 
Ну, хорошо, она добила его своим ультиматумом, настояла на том, чтобы он принимал участие в кормлении Микки. Ну и что? Просто надо провести перегруппировку, выработать новое расписание. А утренняя импровизация с завтраком показала, что ему нечего опасаться. Он может справляться с сыном.
Немного подучиться — и он все сумеет. И избавится от беспокойной мисс Родес. Им обоим будет лучше, когда она отправится восвояси. Эта женщина выполнила обещание и помогла. Как она там говорила? «Вы не должны все делать в одиночку». Трейс оценил ее поддержку во время завтрака. Конечно, он бы справился и сам, но лучше, если рядом кто-то есть.
Он вспомнил еще одно ее утверждение: «Если вы завоюете любовь Микки, то почти наверняка не потеряете. Безотчетная любовь — могучая вещь».
Это звучало приятно. Слишком приятно, чтобы оказаться правдой для человека, который ничего не знает о любви.
Ники сидела в одном из самых своих нелюбимых мест — приемной врача. Каждый поход к врачу означает новое лицо, новый человек осматривает и ощупывает вас.
После недавних событий за завтраком она не удивилась, когда Трейс стал настаивать на полном обследовании Микки. Мысль о том, что его сын, возможно, чем-то болен, сводила Трейса с ума.
Она посмотрела на малыша, который безмятежно играл с кубиками, сидя в коляске. Худенький, но не недокормленный. Его меню было не очень разнообразным, но достаточно сытным. Тем не менее, осмотр педиатра не повредит. Стоит пройти через эту бесконечную пытку, если Трейсу станет легче.
— Я здесь только ради тебя, — сказала она, наклонившись к Микки. — И давай сразу поймем следующее: я не делаю ничего ненужного. Да-да, ничего, никогда. На самом деле, — она подтолкнула пальцем кубик, — это прекрасная возможность для папы и сына пройти через суровое испытание вместе.
Микки взял кубик, хотел дать ей, но уронил на пол. Он жалобно пискнул, повернулся, заглянул через бортик коляски, потом на нее — с надеждой. Он выглядит просто ангелочком: губки бантиком, нежная кожа, растрепанные ветром пушистые локоны.
Ники подняла кубик и отдала малышу. И была награждена улыбкой. Она вздохнула:
— Знаешь, дружок, ради тебя я могу многое сделать. Но только если твой папа попросит помочь ему. Иначе я устраняюсь.
— Папа. — Малыш улыбнулся.
— Правильно. Вы с ним — команда.
Микки снова занялся кубиками, а она продолжила перелистывать какой-то журнал. Она и еще три женщины сидели на голубых с низкими спинками стульях. Стены и ковер — песочного цвета. Набитый игрушками застекленный шкаф в углу — единственное яркое пятно в скучной приемной.
Входная дверь отворилась, и Ники, как и прочие женщины, которые ждали с детьми приема, подняла глаза. И ее сердце, как и сердца остальных трех дам, забилось быстрее: появился Трейс. Его широкоплечая стройная фигура заполнила дверной проем. Всех лицезревших это явление немедленно обдало жаром.
Как несправедливо, что самый красивый мужчина на пятьдесят миль вокруг — ее хозяин! Причем недосягаем он не, только по условиям договора, но и в силу своего непростого характера.
Она вздохнула и решила удовольствоваться ролью друга. Но, по крайней мере, он здесь и можно идти к врачу.
Часы на стене показывали ровно четверть третьего. Медсестра вскочила на ноги и нацелила на Трейса лучезарную улыбку:
— Шериф Оливер? Доктор уже ждет Кармайкла. Как раз вовремя. Ники встретила взгляд Трейса и немедленно встала. Она не могла не заметить вспышку паники, столь ему не свойственную.
— Вы хотите, чтобы я пошла к врачу вместе с вами?
— Да, пожалуйста.
Он взял коляску и покатил ее в кабинет.
Трейс быстро и не щадя себя изложил доктору Уилкоксу причины своего беспокойства.
Педиатр внимательно слушал и иногда кивал:
— Ну что ж, посмотрим, как велик реальный ущерб.
Доктор улыбнулся Микки. В ответ тот сердито на него посмотрел. И не без оснований. Доктор попросил Ники раздеть малыша, и началось простукивание и прощупывание. Обычно покорный, Микки проявил свое неудовольствие: он крутился и увертывался так, что Ники едва не выронила его.
— Позвольте-ка, я его возьму, — сказал Трейс и поменялся с Ники местами. Он с легкостью удерживал малыша, который от этого расстроился еще больше.
Микки протянул к Трейсу ручонки:
— Папа.
Трейс сжал зубы, но остался тверд.
К счастью, осмотр не был долгим.
16 
