40 
— Наверное, обстановка в семье была ненормальная.
— Да нет, я неплохо поладил со своими сводными братьями. Особенно тесные отношения у меня сложились с Дариусом. Мы оба были бунтовщиками. Мы покрывали друг друга, когда в этом возникала необходимость. Я даже скучаю по тем дням… Брак, разумеется, длился недолго. Эймос вернулся к своей прежней жизни. Моей матери надлежало с этим смириться, потому что он — Эймос Фэлкон, человек, у которого достаточно денег, чтобы поступать по-своему.
— Но это не повод пренебрегать другими людьми.
— Я тоже так считаю… Затем мы узнали, что у него есть еще два сына: в Америке — Тревис и Леонид — в России. Я часто видел, как плакала мама. Бывали времена, когда я его ненавидел. Может быть, я его сын, но я ни в чем не хотел походить на него.
Мы с матерью вернулись в Париж, надеясь забыть о нем. Однако он не дал нам ускользнуть. Эймос снова и снова появлялся в нашем доме. По мнению отца, мы стали его собственностью навсегда, особенно я. Его сын обязан быть похожим на него. Говорить, что я хочу быть самим собой, было бесполезно. — Лицо Марселя исказила гримаса. — Думаю, Эймос знал меня лучше, чем я сам. Сначала я уговаривал себя, что мне открыты все пути, однако время показало, что я не прав. Передо мной лежала только одна дорога, в конце которой стоял Эймос и ждал, когда же наконец я признаю правду.
— Если ты и похож на своего отца, то не во всем.
— Может быть. Я сам не знаю. Но десять лет назад я был уверен, что мне не осталось ничего, кроме отца и того образа жизни, который он вел. Что деньги — это все. Так я хотя бы мог не думать о пустоте в моей жизни.
— Получилось?
Марсель покачал головой:
— Имея достаточно денег, я могу утверждать, что они — далеко не все. Но тогда я убедил себя, что ты — главная виновница моих несчастий. — Он сжал бокал.
— Осторожнее, ты разобьешь его, — сказала Касси.
— Если бы ты только знала…
— Я знаю. Мне пришлось нелегко, но тебе, видимо, было хуже. Я скучала и тосковала, но никогда не испытывала боли от того, что ты меня предал.
— Разве я не предал тебя, разорвав твое письмо?
— Марсель, перестань. — Касси взяла его за руки. — Все в прошлом.
— Я не могу не думать об этом. Если бы не я, все эти десять лет — десять! — мы были бы вместе. Я заставил страдать нас обоих. Почему ты не винишь меня ни в чем?
— Я не могла тебя ненавидеть. Надеюсь, твоя ненависть ко мне тоже угасла.
— Конечно! — горячо воскликнул Марсель.
— Приятно это слышать, но нам нужно заново узнать друг друга, прежде чем…
— Прежде чем мы снова полюбим? Ты не хочешь, чтобы это случилось?
Касси отвела взгляд.
— Я не уверена, — призналась она. — Меня это пугает. Наверное, я стала осторожной. Мне нужен друг.
— Друг?! — эхом откликнулся он.
— Человек, который понимает меня лучше всех на свете, почти так же, как я сама. Пожалуйста, Марсель, для начала стань моим другом, а потом, если нам повезет…
— Ты хочешь сказать, что не можешь любить меня и не хочешь, чтобы я любил тебя?
— Нет! — возразила Касси. — Я просто боюсь. Разве ты не боишься?
— Раньше не боялся, сейчас боюсь. — Марсель вздохнул. — Я думал, что в ту ночь…
— В ту ночь мы нашли друг друга только физически. Хотя, — она лукаво улыбнулась, — все было просто великолепно.
— Но недостаточно.
Марсель молчал. Касси не настаивала на продолжении.
Болезненная тема была на время закрыта. Остаток вечера они старались не возвращаться к этому разговору. Окружающие не догадывались, какой шторм эмоций бушевал внутри каждого из них.
Когда они вернулись в отель, Марсель проводил Касси до дверей ее номера, но, к ее облегчению, не стал заходить. Он давал ей время заново привыкнуть к нему.
— Увидимся завтра, — сказал он. — Нужно будет просмотреть кое-какие документы. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — прошептала Касси.
Марсель поцеловал ее в щеку, повернулся и быстро пошел прочь.
В последующие недели он несколько раз уезжал по делам. Когда же возвращался, они вместе ужинали. В такие вечера Марсель держался на расстоянии — как физически, так и эмоционально. Касси терялась в догадках.
Однажды днем, работая в его офисе, они не сошлись во мнении по деловому вопросу. Конфликт быстро разрастался, грозя перерасти в ссору. Впоследствии Касси недоумевала, что послужило тому причиной. Или этот конфликт явился предзнаменованием грядущего окончательного разрыва?
40 
