13 
– Ты испачкалась, – объяснил он свое внезапное действие.
Брианна вздрогнула и отпрянула от босса, хотя и не сводила с него глаз. И в глубине этих глаз Сакис увидел неприкрытую страсть… А вместе с ней еще одно чувство, которого он никогда не видел в глазах своих женщин. Это было чувство страха.
«Какого черта?»
Он был бы рад спросить у нее, что не так. Но Брианна уже захлопнула дверь ванной.
– Постараюсь недолго! – прокричала она.
Он смотрел на закрытую дверь, чувствуя усиливающуюся эрекцию. Пульс настолько сильно бил в его висках, что он всерьез обеспокоился за свое сердце. Его либидо играло с ним злую шутку, решив сконцентрироваться на женщине, наименее подходящей для него.
Нет, ему определенно не стоит думать о том, что сейчас происходит в ванной; как она снимает с себя одежду, включает теплую воду, голая встает под душ…
Достав из мини-бара бутылку виски, Сакис плеснул немного в бокал. Не помогло. Как заколдованный, он смотрел на эту треклятую дверь.
Выругавшись по-гречески, он налил еще виски.
Едва закрыв за собой дверь, Брианна опустилась на пол. Ей было тяжело дышать. Сумка беспомощно выскользнула из рук. Она прекрасно знала, что происходит. Всему виной Сакис Пантелидес. Каждая клетка ее тела напрягалась, горела в его присутствии, жаждала его прикосновений. Да еще это чертово пятнышко!
Она ненавидела себя за слабость. Еле-еле стянув тяжелые ботинки, она отбросила их в сторону. Та же участь ждала запачканные маслом брюки, а затем и футболку. Потянувшись расстегнуть бюстгальтер, Брианна увидела свое отражение в зеркале. На ключице была татуировка: «Никаких чувств».
Тяжело вздохнув, она подошла ближе, оперлась на раковину и попыталась восстановить дыхание.
«Никаких чувств». Эти слова она читала как заклинание в самые тяжелые времена. Из них она черпала силу и уверенность в себе, когда других источников не было. Это было напоминанием, через что ей пришлось пройти; свидетельством того, что, когда ты кого-то любишь, ты не можешь быть счастливым. Однажды она уже дала волю чувствам. И оказалась в тюрьме.
А теперь история повторялась. Она тонула в глазах Сакиса, растворялась в дымке эротических фантазий. Она знала, чем это может кончиться – полной потерей контроля над своей жизнью. Каждый неосторожный взгляд, каждое случайное прикосновение грозило тем, что она снова пустит все под откос.
Брианна схватилась рукой за сердце, словно желая замедлить его биение. Но рука сама опустилась ниже, к шраму чуть выше бедра, к тонкой полоске ее трусиков и к влаге, скопившейся между ног. Тяга трогать себя была непреодолимой, почти сверхъестественной. Но еще сильнее было желание, чтобы более сильные, крепкие руки трогали ее.
Стиснув зубы, она провела пальцами по шраму. Самообладание понемногу начало брать верх. Татуировка и шрам быстро отрезвили ее. «Никаких чувств». Она знала, что, если Сакис Пантелидес задастся целью, он добьется ее во что бы то ни стало. Ей понадобится вся сила, на которую она способна. Она чувствовала, что отныне Сакис будет более требователен к ней, чем когда бы то ни было. И он будет требовать то, чего не требовал еще никогда.
Оторвавшись от раковины, Брианна встала под душ. Грязь прошедшего дня потекла в круглое отверстие ванны. Под теплой водой восстановилось утраченное спокойствие.
Вытершись полотенцем, она наспех надела чистую футболку и короткие легинсы. Слава богу, что она взяла их с собой. Была бы она одна, ей хватило бы и футболки. Но когда за дверью ждет Сакис Пантелидес, опрометчиво выходить в футболке и трусиках.
Сложившая ситуация определенно раздражала ее. Почистив зубы, Брианна затянула волосы в пучок и вышла наконец из ванной.
Сакис стоял на узком балконе, держа в руке бокал. Его взгляд был устремлен вдаль – в темную, жаркую африканскую ночь. Свободной рукой он обхватил железные перила. Брианна молча смотрела на него, пока он не повернул голову. Его греческий профиль был достоин созерцания. Полные губы плотно сжаты, взгляд устремлен на содержимое бокала. Лицо казалось бледным, но не от света луны. Он явно был чем-то встревожен. Брианна догадалась, что он вновь прокручивает в голове вопрос журналиста об отце.
Сакис никогда не проявлял эмоций. Но она видела, как он отреагировал на этот дерзкий вопрос. А его ответ прозвучал как откровение. У него не было приятных воспоминаний, связанных с отцом. Отец оставил лишь шрамы на его сердце и непроходящую тревогу в его душе.
13 
