136 
Враз обе рученьки разжал, -
Жизнь выпала - копейкой ржавою!
Детоубийцей на суду
Стою - немилая, несмелая.
Я и в аду тебе скажу:
"Мой милый, что тебе я сделала?"
Спрошу я стул, спрошу кровать:
"За что, за что терплю и бедствую?"
"Отцеловал - колесовать:
Другую целовать", - ответствуют.
Жить приучил в самом огне,
Сам бросил - в степь заледенелую!
Вот что ты, милый, сделал мне!
Мой милый, что тебе - я сделала?»
Отрывок из стихотворения М. И. Цветаевой .
Вдох-выдох, еще раз и снова так.. "Давай, Ань, дыши! Дыши, мать твою!" Вот так, судорожно втягивать в себя воздух, но не получать ни грамма кислорода. Горло дерет от встрявшего где-то на уровне глотки острого комка, голова кружится, глаза печет от невыплаканных слез, а кору головного мозга проедает это чертово: "Я беременна от Маркуса".
С*ка, шалава подзаборная! Чтобы ты и твой бл*дский выродок сдохли!
"Боже! Что ты несешь, Ань? Это же ребенок, маленький ребенок! Разве он виноват, что Беркет гребанный кобель?"
Да посрать! Она не хотела искать правды. В эту минуту Аня ненавидела весь мир, ненависть по венам разносилась, отравляла, впивалась острыми шипами в сердце, выдирала оттуда с корнем кусище. И смехом заливалась над ней, дергая за больные ниточки. "Вот, Анька, допрыгалась, довыделывалась? Думала, он терпеть будет? Ну ты, дура, конечно! Прожила с ним десять лет и до сих пор в нем прекрасного принца видишь. Ха-ха. Ну, пожирай теперь плоды своего... Чего? Чего ты вообще добивалась? Не припомнишь? Нет? Ты ведь хотела, чтобы он исчез, чтобы оставил тебя в покое, потому что сама не в силах это сделать. Только вот не учла, точнее, забыла, что уйдет он, и ты сдохнешь от нехватки его в крови. Хочешь обвинить его? В чем? В измене?! Три раза ха-ха. А не припомнишь, свои мыслишки относительно Андрея? И ведь прав Беркет - ты ничтожество. Ты бы и сама изменила, да кишка тонка, боишься, трясешься, как мелкая шавка от страха. Ты такая Анька... В мыслях уже изменила, а вот на деле не можешь. Лицемерка херова. Пусть он жесток, но не лицемер, и никогда им не был. Как он сказал? "Я тебе не святой?" И ведь не соврал, да и сама это знаешь. Так почему же ты связки готова сорвать, вопя от потери? Думала он на коленях будет ползать, умолять, просить, изо всех сил биться? Так он ползал.. Забыла? Умолял тебя, просил, бился, как мог, иначе и не знал, и не умел... Ты ведь не хотела ничего слышать, закрылась в своей ракушке, и думала, что по глазам твоим все прочтет. А ты прочитала хоть что-то по его взгляду? Спросила его хоть раз? Ты хоть раз подошла к нему, села рядом , взяла за руку и просто спросила: "Марусь, как ты родной?"
Ты же упивалась своим горем и считала, что все тебе должны. А она села рядом, взяла за руку и спросила. Она делала то, что ты должна была... Должна была и не сделала.
О, давай, выгораживай его!
А какой уже смысл?
Он ушел, к ней ушел! И хоть выгораживай, хоть об стену разбейся, обвиняя его, но суть неизменна – все кончено.
И тебе не хуже меня известно, кто в этом виноват!"
Все кончено. Два слова, а раздирают до мяса, до агонизирующей боли, до помешательства.
Она поняла это сразу, как только очнулась в незнакомой комнате с видом на море. Смотрела ошалелым взглядом, пытаясь восстановить события прошлого вечера, и дрожала. Каждая жилка в теле тряслась от яростной, жалящей волны ужаса. Стоило только вспомнить злую ухмылку с*ки, как кишки наружу выворачивало, словно эта бл*дь своими грязнющими руками в нутре поковырялась, воспаляя его и заражая неизлечимой болезнью. В этом мире слабым быть нельзя. Нет никому дела до того, что ты пережил самую большую утрату. Каждый рвет за свое, а мораль... "Какая мораль, Ань? Срала эта дрянь, что душа не дышит у тебя, что ты подыхаешь, и единственное, что тебя в этом мире держит, это он. А он... Боже, ты же говорила сама, сама... что не нужен он тебе! И он поверил. Как не поверить, если ты так упорно вселяла в него эти мысли?! Но сердце кричало: "Почему ты поверил, почему? Я же не могу без тебя. Я без тебя не умею, Марусь! Я бы забыла все и забуду! Не живу я без тебя! Неужели же ты этого не видел? Ты же знал это... Я же тобой жила всегда, всё тебе отдала... И сейчас, все эти месяцы ради тебя я только и дышала. Вот так, по-уродски, обжигая тебя, смрадом опаляя, но только благодаря тебе. Я знаю, я оступилась, но не в силах я жить без тебя... Как это может закончится? Как это может прекратится, когда тобой пропитана душа, когда ты под кожей у меня, в каждой клетке моего тела? Как ты мог поверить в мой бестолковый треп? Ты же никогда наивным не был... Почему именно сейчас?"
136 
