160 
Ким медленно отошла, и зажав рот ладонью, бросилась прочь. Через час она была уже на борту самолета. Слезы постепенно иссякли, и девушка чувствовала опустошение, но, как ни странно, она почувствовала облегчение, до сегодняшнего дня Ким и сама не осознавала, как сильно на нее давил груз вины за ту мерзкую ложь, теперь же она была от него свободна. Хоть чуть-чуть, но на душе стало легче, а с остальным она справится. У нее есть хорошая работа, есть дом, который она уже успела полюбить, есть люди, с которыми ей весело, и есть Джим, который ждет ее возвращения, которому она наверное все же скажет "да", перед ней весь мир. Она больно обожглась, но путь к счастью, он всегда извилист, а жизнь долгая, и каждый из нас делает неправильные повороты, главное найти в себе силы вернуться обратно и начать поиск заново. Как однажды сказал ей Маркус: "Именно путь и поиск выковывают характер человека, именно в этом, наверно, заключается жизнь." Он был несомненно прав, и сейчас, несмотря на боль и обиду, Ким пожелала этому человеку, который жил в ее сердце, продолжать брести по дороге жизни и найти свое счастье.
Глава 18
«А он в нее — c головою, как в омут.
Зацеловал на сердце все ее трещины.
Он никогда не отдаст никому другому,
Свою бесконечно любимую женщину.»
просторы интернета
Мегги лежала на кушетке, глядя затуманенным взглядом на невестку, склонившуюся к ней и что-то говорящую. Глаза фиксировали пустоту голубых глаз, воспаленные веки и дрожащие губы.
- Бедная моя девочка... - прошелестела женщина и, протянув руку, коснулась впалой щеки. Анна дернулась, глаза наполнились слезами, а надрывный всхлип взорвался в голове Мегги свербящей болью.
Она не знала сколько прошло времени с того момента, как увидела своего мальчика без сознания в окровавленной рубашке с командой реаниматоров вокруг. Это было шоком, таким потрясением, что в пору удавиться. Увидеть свое дитя на пороге смерти - это невыносимо, это... слов таких нет и не будет. Мегги не знала, что делать, чем помочь, и собственное бессилие убивало. Все эти бесконечные дни ожидания чуда она оббивала пороги церквей, постилась, а после не выпускала едва теплую руку. Она сама не осознавала своих действий, но надеялась всей душой на лучшее, хотя каждый день вытягивал последние силы, ибо Маркус не приходил в себя и не подавал никаких надежд к этому. Врачи были бессильны. Сочувственные взгляды, слова поддержки били наотмашь, высасывали дух, от людского участия ноги подкашивались, потому что оно гасило надежду, оно словно ставило крест и жирную точку на мысли, что все еще будет хорошо. Хотелось убежать от всего этого, спрятаться, остаться наедине с собой. Именно в эту минуту Мегги поняла Анну, прочувствовала на своей шкуре. Сердце сжалось от боли, на большее не было способно, оно трепыхалось едва слышно лишь для того, чтобы поддерживать остатки сил в изможденном теле и растрепанной душе. И кажется, сегодня Мегги окончательно сдалась, когда врач сообщил, что показатели ухудшились, и дал неутешительный прогноз, от которого она потеряла сознание. И лучше бы не приходила в себя, ибо сидеть сложа руки, дожидаясь, пока твой ребенок медленно отдает Богу душу - адская мука, медленная смерть. Сердце неслось вскачь и тут же замирало, пронзенное ужасом, женщина подрывалась и тут же останавливалась, понимая всю тщетность попыток что-то изменить. Мегги не двигалась, боясь даже дышать, стараясь этим замедлить ход времени, сейчас, как никогда, это ассоциативное понятие страшило. Она не знала, что будет делать, когда ей скажут, что ее сына больше нет. Это невозможно было представить. Ее мальчик, ради которого она жила, дышала все эти годы после смерти Габриэля, да простят ее дочери, но сын все же занимал особое место в ее сердце, он не мог умереть, просто не имел права!
Мысли лихорадочно метались от отчаянной мольбы до гневных криков. Она просила, умоляла кого-то лишь об одном, не переставая при этом спрашивать: "За что ему все это? За что столько страданий? Неужели такого цена успеха?" И сама же отвечала, вновь загораясь от ярости: "Да к чертям тогда это!"
Но казалось, Небеса были глухи к ее просьбам и от этого стыла кровь, руки опускались, а душа заполнялась холодом. Дочери же в эту минуту не могли утешить мать, они сами находились в растрепанных чувствах. Изабелла все эти дни провела в слезах, она всегда была близка с Маркусом, а в последнее время отношения у них не ладились, и теперь она винила себя, что не нашла в себе силы поговорить и решить проблемы. Пол успокаивал ее, как мог, даже отказался от турне, чтобы поддержать, чем привлек еще большее внимание. Теперь возле больницы дежурили не только журналисты и фанаты футбола, но еще и фанаты рок певца. Все это создавало беспорядки на улице, постоянно слышались крики, вой сирен полиции, казалось, что люди сошли с ума. Врачи нервничали, ругались. В такой обстановке им не просто было работать, да и пациентам очень тяжело приходить в себя, но никто ничего не мог сделать. Мегги поражало подобное бессердечие, она с отвращением смотрела из окна на то, как обезумевшие люди от какой-то непонятной любви к своим идолам или в погоне за наживой рвались внутрь больницы , придумывая невообразимые способы. Когда к ней пару часов назад подошел мужчина, переодетый в санитара и стал задавать вопросы, она сначала растерялась, а после так разозлилась, что чуть не кинулась на него с кулаками, благо охрана подоспела и выпроводила гаденыша. Но эта наглость настолько потрясла женщину, что у нее началась истерика. Она очень долго не могла успокоиться, Мари старалась утешить ее, но ничего не выходило. Мегги лишь раздражало спокойствие старшей дочери. Хотя Мари всегда была такой, и этим была невероятно похожа на Маркуса, он также все держал в себе. Вспомнив об этом, Мегги окончательно расклеилась, рыдания теснили грудь, а слезы жгли нестерпимым огнем, но щеки были сухи, ибо за эти дни она, по всей видимости, выплакала все запасы.
160 
