90 
- Мне пора, Андрей! - произнесла она как можно прохладней и отстранилась. Мужчина еще на секунду задержал ее руку в своей, а после с невеселой ухмылкой отпустил.
- Береги себя, Анют! Я напишу тебе?
Аня засомневалась, стоит ли искушать судьбу, но все же решила, что общество Андрея скорее идет ей на пользу, а потому дала свой номер и почтовый адрес, после она без лишних слов села в такси и уехала домой, где, как сообщила ей шепотом прислуга, в кабинете ожидал ее возвращения разъяренный Маркус. Аня усмехнулась про себя над оперативностью его сестрицы и ни секунды не колеблясь, ринулась в бой. Как не удивительно, но вино предало ей смелости, по крови гулял адреналин, что делало ее дерзкой и наглой. О, она предвкушала эту стычку. Но как оказалось, Маркус был в бешенстве из-за того, что она покинула больницу, а не потому что она была с Андреем. Вот значит как?! Либо он еще не знает, либо решил закрыть глаза, зная, что ее это заденет окончательно. И задело, Аня словно слетела с катушек – хотелось убить козла, но ко всему прочему его просто хотелось. Вбирать руками, губами, телом и душой. Просто дышать с ним в унисон, задыхаться от каждого его движения, взлетать к небесам от каждого его стона. Боже, как бы ей хотелось поставить точку в их отношениях, но стоило только взглянуть в его черные глаза и вновь запятая. Душа болела, рвалась на части, потому что смотреть на него и осознавать, что твой мужчина настолько не доверяет тебе, что предпочел девушку, которая вдвое моложе его для отвода души. Что все эти три месяца, пока она оплакивала их сына, он становился все ближе и ближе к этой девушке. Это невыносимо. Чувства, доходящие до абсурда. Он ей причиняет столько боли, а она им дышит, она его хочет, бежит к нему, как бы не бил по живому. И хочется мстить, хочется орать о своей боли, но суть только одна – хочется его внимания, хочется его доверия, хочется его всего без остатка. Хочется быть одной единственной для него. С каждой секундой она понимала это все четче и четче и цеплялась за него с отчаяньем, словно это последний раз. Наслаждение было таким безумным, что хотелось рыдать, и в то же время было так больно, что хотелось прижаться к его груди и просить, нет, умолять о доверии, о том, чтобы он выкинул девчонку из своей жизни, чтобы не рвал душу, чтобы поделился своей болью с ней. Шептать ему: «Любимый не делай так больше, умоляю, мне ведь так больно». Как только эта мысль вспыхнула в ее голове, Аня задохнулась от ужаса. Какой все же парадокс! Может, Белла права и она психопатка, которая начинает ценить, лишь когда об нее вытирают ноги? Ведь это извращение какое-то. Господи, до чего она дошла в чувствах к этому мужчине! Каждую минуту ее кидает из стороны в сторону и нет спасения, ей нужно взять тайм–аут, иначе она окончательно свихнется, она должна все обдумать и, наконец, решить, что она хочет от жизни. Она должна идти вперед, но гнев не давал покоя и она обрушила его на Маркуса, за его равнодушие, за спокойствие и вид, что ничего не происходит, за то, что ему было даже абсолютно наплевать, что она чуть не переспала с другим мужиком, тогда как она готова была на стенку лезть, представляя его с журналисткой. Вспылила, швырнула ему этот журнал и гордо ушла, а в груди только одно желание, чтобы он пошел следом, схватил за руку и убедил ее, что это все очередная выдумка журналюг. Но реальность отозвалась громким ударом парадной двери и ревом мотора спортивной машины. Хлопнула дверь и у нее, что-то внутри содрогнулось и сломалось. Зажав рот, Аня стремительно поднялась к себе в комнату, заперла ее и медленно сползла по стене, а в ушах стучал звук гребанной захлопнувшейся двери. Хлопнула она и все… жизнь остановилась, он ушел, и Аня знала наверняка, что к девчонке. Она проклинала себя за то, что не удержала, за то, что вновь толкнула к ней, его проклинала за все это, с*ку эту за то , что ничего не останавливает ее на пути к женатому мужчине . Хотелось кинуться за ним, схватить за руку и не отпускать, но она лишь рыдала, сидя на полу, захлебывалась слезами, а сердце обливалось кровью. Она готова было вопить от боли и отчаянья. В эту минуту она ненавидела себя за чертову гордость, лучше б наступила себе на горло, лишь бы он был с ней, не важно как, только б знать, что он рядом - больно, но не до такой агонии.
- Как же я ненавижу тебя! – прохрипела она, бессильно ударяя кулаком по полу.
Так она сидела довольно долго, а потом устав от слез и волнений легла на кровать и уснула. Но даже во сне Маркус не отпускал ее, воскрешая в душе ад и ужас. Как же она устала, и нет этому дурдому не конца, ни края! Стоит уже неизвестно сколько времени и смотрит на себя в зеркало, пытаясь разобраться в себе, на деле же словно паучиха плетет паутина, в которой сама же и путается. К черту все, к черту Маркуса, надоело все! У нее есть лишь один человек, о котором ей стоит думать в первую очередь ! И словно кто-то прочитал ее мысли, Аня услышала детский плач, когда вышла из ванны. Вздрогнув, она на не гнущихся ногах покинула комнату и направилась в детскую, которую они с такой тщательностью планировали, и из-за которой было столько споров с Маркусом. Сейчас эти воспоминание отзывались болью. Аня трясущимися руками открыла дверь и застыла, оглушенная рыданием малышки. Сердце сжалось, и уже не останавливаясь, Аня кинулась к кроватке, рядом с которой горел ночник. Диана же словно почувствовав долгожданную гостью, замолчала и внимательно посмотрела на мать своими огромными черными глазками, губки малышки все еще тряслись от недавних рыданий, а по пухленькой щечке скатилась слезинка. Аня задрожала, потому что эта беспомощность ставила на колени. И она готова была упасть на них, смотрела на свою дочь и не понимала, как могла отталкивать такое чудо, как могла лишить свою крошку самого главного человека в ее жизни. Ведь она такая маленькая, такая доверчивая, она так ждала мамочку, ее ласки, ее нежность и любовь, ждала, плакала, надрывалась, а ее все не было. От этих мыслей Ане хотелось выть волком, вскрыть себе вены. Господи, как Маркус еще не убил ее, наблюдая, как страдает их крошка?! Лучше бы он ей хорошенько врезал, чтобы пришла в себя. Боже, сколько еще она совершит ошибок, прежде чем окончательно придет в себя?! Не в силах больше стоять и смотреть, женщина протянула руки и подхватила свое дитя. Девочка внимательно следила за матерью, а Аня прижала к себе пухленькое тельце и зашлась в беззвучных рыданиях, вдыхая полной грудью сладковатый, чистый запах маленького ребенка, впитывая в себя сопящее дыхание дочки. Грудь щемило от нежности и любви, которая словно жидкий огонь растекалась по венам, воспламеняла сердце. В эти маленькие ручки хотелось вручить всю себя без остатка. Когда Диана заагукала и прислонила ладошку к Аниной щеке, женщина начала улыбаться сквозь слезы, от счастья она готова была кричать, рыдать. Аня в который раз убеждалась, что нет ничего сильнее материнской любви, нет, ничего прочнее связи матери с ребенком. Достаточно одной секунды и ты готова на все только бы этой крошке было хорошо, и на ее губках не прекращала играть солнечная улыбка.
90 
