очень нудно 
53 
Он наклонился, словно проверяя наручники, приблизив кровавую дорожку к ее лицу.
— Ооох! Ты идиот!
На его большом пальце кровь высохла, но аромат остался. Рун потер им ее лицо, скулы, подбородок. Ее глаза закрылись, голова закружилась.
— Моя вампирша любит свой кровавый яд, считает его сладким.
Боже, считаю. Считаю. Ее глаза распахнулись, когда второй рукой он заскользил по ее груди. Сквозь плотную ткань халата Рун смял ее сиськи.
Они ощущались набухшими, изнывали также, как клыки.
Когда Джозефина облизала губы, он застонал.
— Блять, ты заставляешь меня твердеть, делая так.
Его акцент был сильнее, чем когда-либо раньше.
— Ты поцелуешь меня?
— Я хотел этого. Представлял себе это. Но ты украдешь кровь из моего языка, да?
Она не могла отрицать этого, облизывая свой заострившийся клык.
Казалось, что Рун еле сдержал стон.
— Значит, поцелуй станет твоей наградой за откровение. Когда ты мне все расскажешь, я возьму твои губы и дам тебе кровь. Не раньше. — Жестко покачав головой, он взялся за пояс ее халата. — Мне не терпится увидеть все твое тело.
Ей тоже хотелось почувствовать его взгляд на своем теле, Джозефина задыхалась в ожидании. Рун медленно обнажил ее.
От взгляда на ее сиськи, его глаза затопила чернота. Темный фей неуверенно опустился на корточки.
— Твои соски проколоты? Ты была рабыней удовольствия?
Его голос был полон надежд?
— Нет, я никогда не была рабыней.
Он подался вперед, его голова склонилась. Рот Руна завис над одной из ее вершинок так, что Джозефина могла чувствовать жар его дыхания.
Ее соски никогда не были настолько твердыми.
— О, Боже...
Ее глаза разбегались... жадно впитывая каждую деталь. Чувственные губы. Восхищенный взгляд. Его руки сжались в кулаки? Его член пульсирует.
— Ты сделала это сама?
Она кивнула.
— Распутная малышка.
Он щелкнул языком по ее соску.
Джозефину пронзили волны удовольствия.
— О-о-о!
Рун лизнул ее сосок. Подул на него. Она выгнулась от испепеляющего возбуждения.
— Любовник заставил тебя сделать пирсинг?
Он развел колени. Его твердый член качнулся от этого движения.
— Н-нет. Мне это нравится.
Рун всматривался в ее лицо, словно решая, говорит она правду или обманывает. Он удерживал ее взгляд, когда наклонился... и захватил в плен своих великолепных губ ее сосок... когда начал его посасывать. Боже, его тлеющая чувственность проявилась в полной силе.
Сквозь стон, Джозефина услышала, как Рун сжал зубами ее пирсинг, который, кажется, восхищал его. Он сосал все сильнее, оттягивая сосок до точки дискомфорта... именно так, как она всегда этого хотела.
Рун еще даже не прикоснулся к ней ниже талии, а Джозефина думала о том, сможет ли кончить лишь от этого. Ее киска насквозь промокла, клитор пульсировал. Лоно сжималось, вожделея, чтобы его заполнили.
Он мял ее сиськи, черные когти погружались в кожу. То, как Рун собственнически лапал ее тело, распаляло Джозефину еще сильнее. Она задыхалась, ощущая опасную близость к разрядке. На самом краю!
Опаляя дыханием ее сосок, Рун пробормотал:
— Сладкая, как луговые ягоды. — Оставив его влажным, Рун проложил дорожку из поцелуев к другой груди. — Ты уже на грани. — Его голос не мог звучать еще самодовольнее. — Я еще даже не прикоснулся к твоей киске, но ты уже истекаешь влагой.
Его губы находились прямо над другим соском.
Джо выгнулась навстречу ласкам.
— Рун...
— Терпение, вампирша. У нас впереди целые дни.
Дни? Она потеряет сознание. Умрет. Сгорит.
Касаясь кончиком языка ее соска, Рун теребил пальцами маленькую штангу пирсинга.
— О, да!
Ее киска дрожала от предвкушения, Джозефина когтями впивалась себе в ладони. Так близко к разрядке...
Когда Рун начал жадными рывками посасывать ее груди, глаза Джо медленно закрылись, ее окружили звуки. Отчаянные стоны. Позвякивание наручников.
Влажные посасывания его рта...
Сильные эмоции приводили к превращению в призрака. Но она не боялась. Ее сковывали наручники, и каждое биение пульса, каждое ощущение острой боли, напоминало ей, что она больше, чем просто воздух.
Она была материальной. Из плоти и крови. Как она сможет уплыть, если это будет означать, потерю этих ощущений?
53 
