23 
— Ну как можно быть настолько одержимой этой вендеттой?
Тут я со своим пресловутым характером и завелась:
— А как можно не быть? — поговаривают, папа в молодости вращался в криминальных кругах и до свадьбы с мамой возглавлял собственную преступную группировку; уж я на его месте подключила бы все старые связи, чтобы за неё отомстить, — они убили твою жену. Но судя по твоей реакции, я уже сомневаюсь, любил ли ты её вообще.
В его глазах вспыхнула ярость.
— Да я её боготворил.
Маму все боготворили. После её смерти бабуля умерла с горя, и дедушка пьянством преждевременно свёл себя в могилу. Последнее, что он мне сказал: "Если хочешь расплаты, добейся её сама". Мне было четырнадцать.
Я заставлю клан Оливера заплатить за каждую из этих трёх смертей.
— Если ты не угомонишься, рано или поздно они нанесут ответный удар, убьют моего единственного ребенка и наследницу. Тогда мстить начну я, и эта война будет длиться вечно, пока мы все друг друга не уничтожим, — сказал папа.
— Жду не дождусь, когда уже они за мной придут, — даже сейчас на мне кобура с пистолетом, а в голенище ботинка спрятан боевой нож.
Мы с моей отборной бандой с двумя сыновьями Оливера уже разобрались. Сейчас я охочусь на остальных членов семейства, в частности на их отца – Бенто Оливера.
Именно он перерезал маме горло... после того, как папа заплатил выкуп.
Рука потянулась к пистолету. Прикосновение к оружию слегка остужает мой гнев, помогает мне взять себя в руки.
— Я не собираюсь это обсуждать. Просто забежала сказать, что уезжаю.
Раздался сигнал пожарной тревоги.
Я настороженно замерла. Ведь мы находимся на пятидесятом этаже. А огонь я люблю, только когда он не угрожает моей безопасности.
— Что происходит?
— Не знаю, — папа вывел на монитор изображение с камер наблюдения. Вот сотрудники спускаются по лестнице. На взлётно-посадочной площадке на борт вертолёта поднимаются инвесторы.
— Никаких следов пожара, — заключил он, — но, пожалуй, нам стоило бы отправиться в комнату безопасности.
— В какую из них?
Таких комнат у нас две: на первом этаже – на случай пожара, или стихийного бедствия, и на этом – на случай нападения врагов.
— Что-то мне подсказывает, что лучше спуститься вниз.
У папы нюх на такие вещи. Он бросил взгляд на книжный шкаф. За ним находится вход в комнату безопасности этого этажа и частный лифт.
— Воспользуемся лифтом.
Я кивнула.
— Давай.
Бах! Что-то врезалось в стеклянную стену. Птица? На стекле отпечаталось месиво из перьев и крови. В окно ударилась ещё одна птица. И ещё. Целая стая.
— Как странно, — сквозь кровавые разводы пробивается яркое сияние, — папа, посмотри!
В ночном небе колеблются невероятной красоты волны света, переливаясь над вершинами гор зелёными и фиолетовыми отблесками.
Папа повернулся к стеклянной стене, и у него перехватило дыхание.
— Невероятно!
Стоя бок о бок, мы вместе наблюдаем за сиянием.
— Так и смотрела бы на это вечно, — пробормотала я.
Вертолёт Dragão с инвесторами на борту уже взлетел. Он завис прямо напротив нас, загораживая мне вид на огни – выводя меня из терпения. Пилота они, видимо, тоже заворожили.
Навстречу ему движется ещё один вертолёт. Если пилоты не опомнятся, они могут столкнуться. Вертолёт подлетает ещё ближе. Пилот Dragão даже не пытается увернуться. Ближе.
— Папа?
Ближе.
Он не отвечает, всецело завороженный сиянием.
Ближе!
— Папа!
Лопасти винтов сталкиваются. Турбины гудят, вертолёты несутся прямо на нас. В стеклянную стену.
Один повернут к нам носом, другой — хвостом.
— Берегись! — я оттолкнула папу в сторону прямо перед тем, как они влетели в окно...
Под ударами лопастей стекла с оглушительным грохотом разлетелись вдребезги,
усеивая стены осколками. Один пролетел в сантиметре от моего горла.
Папа добежал до двери:
— Зара!
Но мне загораживают путь вращающиеся лопасти. Хвостовую балку одного вертолета разворачивает, и она проносится по всему офису, малым винтом кроша все на своём пути. Бумаги и обломки затягивает в воздушный вихрь, волосы хлещут по лицу и глазам. Я ничего не вижу!
Что-то кольнуло в бок.
— Аа!
23 
