209 
Ты мой….
Эрика молча соглашается со мной. Мне не нужно слов, чтобы понять значение ее хриплых стонов, ее руки, впивающейся в мою спину, ее приподнимающихся в ритме моих движений бедра…
Ты моя…
Я тяжело дышу, сердце колотится как безумное, я сдерживаюсь из последних сил, стараясь продлить этот древнейший танец двух тел.
Ты мой…
Эрика запрокидывает голову, кусая себя за руку. Я не совсем уверен, что она понимает, кого именно кусает — ее глаза закрыты, дыхание превратилось в серию коротких резких вздохов и тяжелых стонов-выдохов.
Я твой…
Я твоя…
Я больше не могу сдерживаться и взрываюсь в ослепительном финале, успевая заметить, что Эрика тоже дрожит в конвульсиях наслаждения. Я падаю рядом с ней, укрываю нас обоих, притягиваю к себе любимую и мгновенно засыпаю. Наши руки так и остаются сцепленными.
Я люблю тебя…
Я люблю тебя…
* * *
Утром моя рука невыносимо затекла. Возможно, засыпать при невозможности пошевелить рукой было не самым лучшим вариантом. Я осторожно разъединил браслеты — Эрика недовольно проворчала во сне — и постарался поспать еще немного. Но сон уже был перебит, и, устав ворочаться с боку на бок рядом с мирно спящей Эрикой, я тихо встал. Кофе, пара крекеров, субботнее утро, любимые сайты в Инете — что еще нужно для прекрасно проводимого времени? И я забыл обо всем.
Взглянув внезапно на часы, я сначала изумился, а потом озаботился. Одиннадцатый час. Эрика еще спит. Это просто усталость, или сказывается вчерашний ушиб?
Я осторожно приоткрыл дверь спальни и с облегчением увидел, что Эрика явно просыпается.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался я.
На первый взгляд все было в порядке, но лучше уточнить.
— Я не хотел тебя будить, но после десяти уже испугался, не случилось ли чего. Все-таки тебе вчера досталось.
Эрика открыла один глаз, потом другой, задумчиво посмотрела на потолок, затем шевельнулась и хриплым со сна голосом сообщила:
— Хорошо, я уже встаю, — и начала вылезать из кровати.
К счастью, я стоял близко и успел ее подхватить. Эрика встала и, пошатнувшись, почти упала, приземлившись бы в этом случае многострадальным виском прямо на спинку кровати.
— Ты в порядке? — спросил я еще раз, осторожно ставя Эрику на ноги.
Она помолчала, прежде чем ответить:
— Все нормально, просто прямо сейчас стать отцом тебе не грозит. И в ближайшие восемь месяцев тоже. Ты обрадовался? Или расстроился?
Сначала я почувствовал облегчение — с Эрикой все в порядке. Я вспомнил, как месяц назад она примерно так же рухнула на меня во время этих своих проблем. Потом… Ну, не то чтобы очень сильно расстроился. Против ребенка от Эрики я бы не возражал, только вот сейчас это было бы слегка преждевременно. Лет через несколько… самое оно.
Эрика продолжала с интересом смотреть на меня.
— Ни то, ни другое. Иди в ванную, — я легким шлепком отправил ее в ванную. Если ей так хочется поговорить — не проблема, только сначала стоит позавтракать… или это будет уже почти ланч? — Затем выпьем кофе, а потом поговорим. Хорошо?
Эрика послушно скрылась за дверью, и почти сразу же послышался шум текущей воды. А я вспомнил еще кое-что.
— Кэтрин, у тебя есть шоколад? — с порога спросил я у открывшей мне сестры.
Она изумленно посмотрела на меня.
— Это вместо „доброе утро, Кэтрин“? — ехидно поинтересовалась сестренка. — И зачем тебе шоколад в половине одиннадцатого утра?
— Мне не нужен, — терпеливо пояснил я. — Это для Эрики. И да, доброе утро, Кэтрин. Так у тебя есть шоколадка? У меня не так много времени, чтобы вести светские разговоры.
— Для Эрики? — удивилась Кэтрин. — Слушай, Кейн, только не говори, что она беременна, и ей вот до смерти захотелось шоколада.
— Нет! — возмутился я. — За кого ты меня принимаешь?
„И действительно, за кого?“ — встрял внутренний голос. — „Если учесть, что буквально час назад такое положение вещей было вполне вероятно“.
— Ну, мало ли, — неопределенно высказалась Кэтрин.
— Нет, она не… — я замялся. Как-то странно было произносить все эти слова, так не вязавшиеся с моей прежней жизнью. — Совсем… наоборот. Короче, Эрика, да, очень хочет шоколада. Или скоро захочет, неважно. Так у тебя есть или нет? — я уже начал терять терпение.
— Есть, — со странным выражением лица сказала Кэтрин. — Заходи. Что это мы тут на пороге стоим, интересно?
209 
