очень нудно 
26 
Энди была совершенно сбита с толку. Он снова отвернулся и уставился на каменную стену. Кулаком мужчина легонько постукивал по бедру — единственное свидетельство внутреннего смятения, которое он себе позволил. Лайон выглядел как человек, пытающийся держать себя под контролем, но почва выскальзывала у него из-под ног. Одним быстрым движением он развернулся, нагнулся к пассажирскому сиденью и сжал ее лицо сильными огрубевшими руками.
Наклонив ее голову немного назад, он провел большим пальцем по нижней губе.
— Пожалуйста, не окажись лгуньей. Не окажись ей.
Его рот был горячим, настойчивым, под натиском губы Энди раскрылись, впуская внутрь язык. Он утонул глубоко в теплой расщелине ее рта. Притяжение между ними росло, из груди Лайона вырвался стон. Она обхватило руками его лицо, встречая поцелуй с неосторожным пылом. Манерность и вежливость были забыты. Это был поцелуй, вызванный необходимостью, ведомый страстью, внезапный, неоспоримый, несдержанный. Волна желания поглотила их обоих и унесла куда-то, где не было места мыслям, где бушевал древний огонь. Они утоляли жажду, которая до сих пор мучила их обоих. Его язык скользил по ее небу, зубам, он сравнивал поверхности, пробовал ее и наслаждался вкусом. Из-за дождя ее кожа стала влажной, запах духов смешался с запахом тела. Он оставил ее губы и приник к ямочке на шее, чтобы вдохнуть, уловить аромат. Его руки обхватили ее запястья.
— Тебе холодно?
— Нет, — выдохнула Энди, — нет.
Одной рукой она нежно потягивала его мочку, а другая скользила вверх и вниз по его спине, как будто запоминая контуры каждого мускула.
— Энди, у тебя ничего нет с Лесом Трэпером?
— Только работа и дружба. У меня никого нет. Не было с тех пор, как погиб Роберт.
Лайон поднял голову и внимательно посмотрел на нее, пытаясь разглядеть обман, скрытый в золотых озерах ее глаз.
— Мне хочется тебе верить.
— Верь. Это правда.
— Почему ты хочешь взять интервью у моего отца?
Его вопрос искренне озадачил ее, и удивление явственно отразилось на лице:
— По причинам, которые я тебе уже называла. Считаешь, у меня есть скрытые мотивы?
— Нет. Думаю, нет, — медленно отозвался он. — Многие люди годами пытались вторгнуться в его жизнь. Он не хотел, чтобы мир, созданный им для собственной семьи, был разрушен. Возможно, если бы он согласился дать интервью раньше, то не стал бы предметом такого количества спекуляций. Причины его отшельничества — личные. До твоего появления он был намерен унести все свои тайны в могилу, не ответив ни на один вопрос, чтобы удовлетворить людское любопытство. С одной стороны, я рад, что он не выдворил тебя на улицу, — он улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать ее в ключицу. Потом его взгляд помрачнел и невидяще остановился на ее сережке. — А с другой, я боюсь за него.
Энди откинула со лба прядь его непослушных темных волос, спутанных дождем.
— Почему, Лайон? — Она наслаждалась звучанием этого имени в собственных устах и повторила вопрос еще раз, просто чтобы услышать его снова. — Из-за его здоровья?
— Этого и еще… — Его интерес к сережке пропал, он нашел ее глаза более интригующими. — Неважно.
Он поцеловал ее.
— Ты такая красивая, Энди, — прошептал он в ее раскрытые губы.
На секунду она ощутила подступающую панику, когда Лайон начал говорить о личном. Неужели сверхъестественное чутье Леса на тайны снова его не подвело? Был ли у отца секрет, который сын хотел скрыть? Нет! Только не это! Боже, пожалуйста, не дай мне узнать что-то такое, о чем придется рассказать. Конфликт интересов был проблемой для любого репортера, который хотел быть объективным. Она прогнала беспокойные мысли прочь и сосредоточилась на поцелуях. Его язык легко коснулся уголка ее рта, затем он прошелся губами по щеке, чтобы поиграть с сережкой, которая прежде показалась ему такой интересной. Одной рукой Лайон крепко обнимал ее за плечи, а другая уже опускалась на грудь. На верхней границе ее топа он помедлил, изучая ладонью частоту пульса.
— Энди? — разрешение запрошено.
— Лайон, — разрешение получено.
Он накрыл полушарие ее груди рукой. У него были искушенные руки, он безошибочно касался тех мест, которые пульсировали от желания. Мокрая одежда, прилипшая к телу, только усиливала ток между его умелыми пальцами и ее напряженными сосками.
— С того момента, как я увидел тебя сидящей за стойкой у Гейба, мне хотелось тебя коснуться.
26 
