4 
– Речь не о том, Лилли.
Она знала, о чем речь. Ему не хотелось думать, что чужие люди будут жить в этом коттедже и пользоваться их вещами. Кто-то будет наслаждаться тем, что принадлежало им. Датчу это представлялось каким-то кощунством, вторжением в их частную жизнь, в то счастье, которым они вместе наслаждались в этих комнатах.
«Мне все равно, разумно это или нет, Лилли. Плевать я хотел, что разумно, а что неразумно! Чужие люди будут спать в нашей постели, под нашими одеялами! Как ты можешь с этим смириться?»
Вот так он отреагировал, когда она рассказала ему о своих планах насчет мебели. Очевидно, ее решение все еще бесило его, но она уже не могла ничего изменить, даже если бы захотела. А она не хотела.
Когда на полках ничего не осталось, кроме одинокого ковбойского романа, Лилли огляделась в поисках каких-то случайно забытых вещей.
– Консервы, – сказала она, указывая на банки, выставленные на стойку бара, отделявшую кухню от жилой комнаты. – Хочешь забрать их с собой?
Он отрицательно покачал головой.
Лилли вложила банки в последнюю, лишь наполовину заполненную коробку с книгами.
– Я распорядилась, чтобы электричество, воду и газ отключили: новые владельцы будут пользоваться домом только с весны. – Наверняка он все это уже знал: Лилли говорила лишь для того, чтобы заполнить молчание, становившееся все более тягостным, по мере того как она освобождала дом. – Мне осталось только забрать последние мелочи из ванной, и все, я уезжаю. Я все выключу, запру, оставлю ключи у агента по недвижимости, как договорились, по дороге из города.
Горечь и обида были написаны на его лице. Он кивнул, но ничего не сказал.
– Можешь меня не ждать, Датч. У тебя наверняка есть дела в городе.
– Они подождут.
– А ты не забыл, что синоптики обещали снежную бурю? Тебе, наверно, придется регулировать движение в торговом центре, – пошутила Лилли. – Ты же знаешь, в такое время все запасаются, словно им грозит многодневная осада. Давай попрощаемся, и можешь ехать.
– Я тебя подожду. Мы уедем вместе. Заканчивай там, – он указал на спальню, – а я пока загружу эти коробки в твой багажник.
Он подхватил первую коробку и вынес ее за дверь. Лилли прошла в спальню. Кровать с тумбочками по обе стороны была плотно задвинута под скат крыши. Всю остальную меблировку составляли кресло-качалка и комод с зеркалом. Всю дальнюю стену занимали окна. В стене напротив окон находились стенной шкаф и дверь в маленькую ванную.
Лилли уже успела задернуть здесь занавески, поэтому в комнате царил полумрак. Она проверила стенной шкаф. Пустые вешалки на стальной штанге казались осиротевшими. В ящиках комода ничего не осталось. Она прошла в ванную, собрала туалетные принадлежности, которыми пользовалась утром, уложила их в пластиковый несессер на «молнии» и, убедившись, что не оставила ничего в аптечном шкафчике, вернулась в спальню.
Она уложила несессер в раскрытый на постели чемодан и закрыла его. В эту самую минуту вернулся Датч.
– Если бы не Эми, мы и сейчас были бы женаты, – заговорил он без всяких предисловий.
Лилли устало покачала головой.
– Датч, прошу тебя, давай не будем…
– Если бы не это, мы продержались бы вечность.
– Мы этого не знаем.
– Я знаю. – Он схватил ее за руки. Они казались холодными в его вспотевших ладонях. – Слушай, я беру всю ответственность на себя. Готов признать: это я виноват, что у нас ничего не вышло. Если бы я повел себя по-другому, ты бы меня не бросила. Теперь я это понимаю, Лилли. Признаю, я наделал массу ошибок. Глупейших ошибок. Я это признаю. Но я прошу тебя, умоляю, дай мне еще шанс.
– Мы не можем стать такими, какими были когда-то, Датч. Мы уже не те люди, какими были, когда встретились. Неужели ты не понимаешь? То, что случилось, никто изменить не может. Но то, что случилось, изменило нас.
Он ухватился за ее слова.
– Ты права. Люди меняются. Я изменился после развода. Переехал сюда. Принял эту должность. Все это повлияло на меня благотворно, Лилли. Я, конечно, понимаю, Клири – это не Атланта, но здесь мне есть на что опереться. У меня здесь прочный фундамент. Здесь мой дом, здешние люди знают меня и всех моих родных. Они меня любят. Уважают.
– Это замечательно, Датч. Я хочу, чтобы ты здесь преуспел. Я всем сердцем желаю тебе успеха.
Она действительно желала ему успеха – и не только ради него, но и ради себя самой. Пока Датч не вернет себе репутацию хорошего полицейского, особенно в своих собственных глазах, ей от него не освободиться. Он будет цепляться за нее, пока вновь не обретет уверенность в себе и в своей работе. Маленький городок Клири давал ему возможность вернуть самоуважение. Ей оставалось лишь молиться, чтобы у него все получилось.
4 
